Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана
Четверо приговоренных к смерти, единственные моряки, предложившие Колону свои услуги, тоже были включены в список, так как Пинсон счел их проступок вполне заслуживающим прощения. Удар ножом в драке один на один не представлял собой страшного преступления для него, моряка, привыкшего иметь дело с грубым и непокорным портовым людом.
Большинство записавшихся в экипажи обеих каравелл были родом из местечек на Тинто и Одиэле. Висенте Яньес Пинсон поручился за одного моряка, чужого в этих местах, единственного, родившегося во владениях арагонской династии, а именно за Хуана Мартинеса де Асоге, жителя Дении в Валенсианском королевстве, которого скитания матросской жизни забросили в Палос. Другие моряки были выходцами из Кастилии и Галисии, также временно осевшими в портах графства Ньебла. Мартин Алонсо руководил всем: набором людей и подготовкой судов к отплытию. Он счел каравеллы, выбранные Колоном, непригодными для такого путешествия и, отказавшись от них, принялся уже на свои собственные средства подыскивать другие суда, попрочнее и с большим числом парусов. То, что оба корабля на обратном пути смогли выдержать сильнейшую бурю, доказывает, с каким знанием дела Пинсон сумел выбрать и подготовить их.
Он плавал уже много лет, иногда на собственном судне, иногда нанимая суда местных владельцев. Никто не решался отказать ему в его просьбе. Поэтому он отобрал лучшие и наиболее подходящие каравеллы из всех стоявших на якоре на Тинто и Одиэле: «Пинту» и «Нинью», названных так по имени их владельцев, Пинто и Ниньо.
Каравелла была самым быстроходным судном того времени. Этот корабль португальского происхождения стал достоянием всех стран. Путешествия в Гвинею доказали его пригодность. В иные плавания каравелла проходила шестьсот миль за тридцать шесть часов. Небольшая осадка корабля позволяла ему свободно маневрировать у скалистых берегов и входить в реки. Но это преимущество таило в себе в то же время большую опасность. Капитан такого судна должен был быть весьма опытным и очень осторожным, чтобы избыточная парусность не повлекла за собой катастрофу. На каравелле имелась только одна палуба, а нос и корма ее были очень высокими, почему они и назывались башнями. Мачт было три, причем обычно две из них, более высокие, фок — и грот-мачта, несли прямые паруса, а ближайшая к корме — бизань-мачта — латинский парус.
Мартин Алонсо взял на себя командование «Пинтой», рассчитывая поручить «Нинью», самую маленькую каравеллу, своему брату Висенте Яньесу Пинсону.
Последний относился к своему старшему брату с глубоким уважением, как к главе семейства, и подчинялся всем его решениям, хотя и сам был не менее опытен в морском деле. Но Мартин Алонсо был отмечен роком: ему предстояло бесславно умереть, оклеветанным, несколько месяцев спустя. А Висенте Яньесу, младшему брату, послушному и скромному, суждено было прославить имя Пинсонов, открыть Бразилию и другие земли и войти первым в Амазонку в молчаливом соперничестве с неблагодарным иностранцем, снискавшим покровительство его старшего брата.
Колон остановил свой выбор на одном судне, которое пришло из Кантабрийского моря и осталось после разгрузки в Палосе. Оно носило название «Маригаланте», но как и все корабли того времени, имело еще прозвище: моряки называли его «Галисийкой», потому что оно было построено в одном из галисийских портов.
Экипаж «Галисийки» состоял из басков и кантабрийцев, людей, привыкших к трудным условиям плавания в Бискайском море. Его владелец и капитан был родом из Сантоньи и звался Хуан де ла Коса. Пока что это было имя простого купца-морехода, из тех, что плавают между Кантабрией и Англией или же спускаются до берегов Андалусии и Средиземного моря. Через несколько лет оно стало именем самого умелого шкипера Нового Света, который первым нанес на знаменитую карту очертания его берегов И островов и стал учителем многочисленных моряком, в том числе и Америго Веспуччи.[76]
Это был улыбчивый человечек, скупой на слова, молча выслушивавший приказания и мгновенно выполнявший их, чтобы затем снова погрузиться в состояние задумчивого покоя. Улыбка, казалось, отражала его внутреннюю жизнь, всегда деятельную и бодрую. Он осматривался вокруг, полный любопытства ко всему, что таят в себе люди и вещи, горя желанием все это узнать. У него была круглая голова, выпуклый лоб, довольно глубоко запавшие глаза и крепкая челюсть, как у всех его соотечественников. Несмотря на добродушную внешность этого человека, чувствовалось, что он способен вспыхнуть такой яростью, которая толкнет его на самый героический поступок; но в обычном состоянии он был услужлив, покладист, скромен и легко подчинялся даже равным ему по положению людям. Этот мореплаватель также разделял стремление многих своих современников познать тайны океана, которые уже в течение полувека волновали португальцев и испанцев.
Мартин Алонсо считал каравеллу за ее быстроходность и легкость управления парусами наиболее подходящим судном для исследовательских экспедиций. Опасность же, которая крылась в этой чрезмерной подвижности, лишавшей судно устойчивости, не имела особого значения для такого опытного моряка, как он. Он полагал, что если понадобится еще одно судно, надо будет взять третью каравеллу.
Что касается Колона, то он из тщеславия хотел найти корабль побольше. Как верховный капитан всего флота он хотел командовать самым крупным кораблем из всех, и потому его выбор пал на «Маригаланте», единственный корабль в порту водоизмещением более ста бочек.[77]
С Хуаном де ла Коса было легко столковаться. Едва искатели новых стран заговорили с ним об Антилии и Сипанго, он сразу же согласился принять участие в экспедиции. Он предоставил им судно, но не поручился за свой экипаж, состоявший из людей беспокойных и всегда недовольных; которых ему удавалось держать в руках только в прибрежном плавании. Вместе с судном он передавал в распоряжение исследователей и себя лично. Будучи его владельцем и капитаном, он был, тем не менее, готов отправиться в это интересное путешествие в качестве простого шкипера. Что же касается платы за судно, он подождет, пока королевская чета вручит ему деньги по возвращении из плавания. Такая отсрочка не имела для него большого значения, потому что этот моряк-северянин, подобно андалусцу Пинсону, уже видел перед собой города Сипанго с домами, крытыми золотом.
Большинство басков, входивших в состав экипажа, записалось в это плавание. Они не захотели расстаться со своим капитаном, так как добровольное превращение Хуана де ла Коса в простого маэстре явилось для них бесспорным доказательством выгодности этого похода. К тому же, они уже привыкли к палубе «Маригаланте», по прозвищу «Галисийка».
