Владимир Прасолов - Золото Удерея
— Подале от села отъехали, он поотстал чуток. Я коня придержал да показал ему плетью в сторону, дескать, смотри, заметил там что-то. Тот остановился, шею-то вытянул, высматриват там старательно, ну я и стрелил. С коня его и снесло, как ветром сдуло, в стволе-то жакан на медведя был.
— А казаков куда водил?
— Чуть дальше дорогой пролетели, туда-сюда пошарились да вернулись. Где в тайге искать? Казачки-то заезжие, им это и не надо, мошкару в тайге кормить. Съедут с начальством и забудут про это. Правда, один все спрашивал, где точное место. А я не показал, забыл, дескать, с испугу. Где-то здесь, а где, точно не помню… Покрутился тот казак, отстал даже от всех, однако догнал у села уж и ничего не сказал. Ясно, не нашел ничего.
— А чего он найти мог?
— Да ничего.
— Ладно, пошли кости погреем, парок-то нынче хорош!
Долго хлестались вениками, охая да ахая. Вышли без сил, но в истоме. Выпили.
— Все! Завтра спозаранку бери людей — и в поиск. Федьку и старателя того, Семена, найти надо быстро и тихо. Далеко они не должны быть, где-то рядом. Федька-то не знает, за что розыск ему, надеется отсидеться с дурой моей да объявиться. Думают, прощу их. Не бывать этому! Всю тайгу прочесать, как гребнем. Все зимовья, рыбацкие хутора, шалаши старательские, все пройти!
— Все сделаю, найдем, куды они от нас денутся. По берегу дозоры уже стоят.
— Какие дозоры? Ты чё!
— Да не, свои, ежели чего, нас упредят. Ну, еще по чарке! За удачу!
— За удачу!
Оба выпили, и захрустела капустка в крепких челюстях, посыпалась брусника кровавыми шарами сквозь грубые пальцы. Никифоров давил пальцами брусничины на столе, они лопались, разбрызгивая алый сок.
— Смотри, ох смотри, Иван, нельзя их упустить! И не только из-за ящерки. Теперь еще Панкрат с того света на нас смотреть будет, вернее, на тебя, Иван! На тебе его кровь, ты за него в ответе!
— Чего несешь-то, перебрал, что ли, Авдеич! Мы с тобой так повязаны, что ежели тонуть, то вместе будем, захочешь, не отцепишься!
— Знаю о том! Однако место свое знай! Сказано — делай!
— Сказал же, сделано будет! — недовольно, но твердо проговорил Косых, сверля единственным глазом затылок уронившего на стол голову Никифорова.
Поутру, до рассвета еще, Матанин привел в конюшню Косых с десяток добровольцев. Тут были и знакомые по старым делам, были и новички, но и те и другие знали: найдут убивца, Федьку Кулакова, по три рубля золотом Никифоров заплатит. Все при оружии были, но строгий наказ имели — Федьку и кто с ним будет только живыми брать! Вязать и в село к Никифорову доставить тайно. В этом случае и вознаграждение будет, и уважение от самого старосты.
Топот лошадей неумолимо приближался, и Семен, лихорадочно вжимая свое тело в расселину, готовился к худшему. Только бы собаки не учуяли! Вот они, все ближе, и ближе, и… мимо! Группа казаков проскакала мимо того места, где была кровь, дальше по дороге и скрылась за поворотом. «Вот те на! Почему мимо проехали?»
Семен с облегчением выдохнул воздух, казалось запертый в груди от напряжения, и встал. «Хорошо, потом обдумаю, а сейчас посмотреть надо, откуда стреляли».
Как он ни старался, обойдя все окрест того места дороги, ничего не нашел. Первозданная, не тронутая ни зверем, ни человеком тайга. Не примято и не сломлено нигде ни кустика, ни травинки.
— Не могло такого быть, коль отсель стреляли! — Семен еще и еще раз, медленно изучая все, проходил вокруг предполагаемого места засады. Его размышления прервал лай собаки.
«Про собак-то забыл!» — замер Семен. Но было поздно, прямо через кустарник к нему прыжками неслась собака. Выхватив нож, Семен встал за ствол дерева. «Придется бить, иначе…» — подумал он и в следующее мгновение увидел выскочившего прямо на него Разбоя. Тот, радостно тявкнув, прыгнул лапами ему на грудь, норовя лизнуть в лицо, но Семен, слегка отстраняясь, не позволил Разбою проявить свою собачью любовь.
— Дядя, а ты кто будешь? — услышал у себя за спиной мальчишеский голос старатель.
Обернувшись, Семен увидел крепкого мальчугана лет десяти. Разбой, отбежав от Семена к мальчишке, сел у его ног и тоже, как бы вопросительно, уставился на Семена.
Мальчишка видел зажатый в руке Семена нож и стоял так, что в любую секунду мог, как говорится, дать деру. Семен убрал нож, улыбнулся и спросил:
— А ты кто будешь?
— Силантий, Потапов сын, — сразу ответил мальчуган.
— А, ясно… Мне Федор про вашу семью говорил. Меня Семеном зовут. Ты зачем здесь?
— Я Федора ищу, дело у меня к нему.
— Что за дело?
— Так, дядя, дело-то у меня к Федору! — отступив на шаг назад, твердо, с расстановкой, проговорил Сила.
— Так и хорошо, вот и пойдем к Федору, коль дело у тебя к нему.
— Пойдем, — согласился мальчуган и вопросительно уставился на Семена. — Куда идти-то? Веди!
— Хорошо, идем, — усмехнувшись, ответил Семен и шагнул в сторону.
Разбой, мгновенно подхватившись, обогнал Семена и только его и видели, мелькнул его хвост кренделем и исчез впереди в густом еловом подросте.
— Какие новости в селе, Силантий?
— Плохие, потому и иду к Федьке седни, завтра-то поздно, поди, будет. Казаков видели? То по ваши души.
— Во как? Отчего это за наши души казачки взяться решили? — притворно удивляясь, спросил Семен.
— Щас придем, все и расскажу. Далеко еще?
— Уж скоро…
Они быстро спускались в распадок по каменным осыпям, сплошь покрытым белым ягелем[5], сухим и хрустким под ногами.
— Ты чего приперся, Сила? Договорились же, завтра. — Неожиданно появившись, как свалился откуда, Федор остановил идущих.
— Здорово, Федька, те чё, Разбой про нас сказал? — улыбаясь, спросил Сила, глядя, как, подскочив к Федору, прижался боком к его ноге пес.
— Ага, Разбой, кто ж еще. Уже коло зимовья меня нагнал. Ну я и понял, что с тобой он, с кем еще, вот и пошел навстречу, — потрепывая холку собаки, рассказывал Федор.
— Врешь ты, Федор, упредил тебя Разбой, то верно, а навстречу ты пошел, чтоб посмотреть, кого он за собой ведет. Так ведь?
— Ну, ты, малый, смышлен, я смотрю! — вмешался присевший на камень Семен.
— А у нас в селе все такие. В тайге, чай, живем, — гордо ответил парнишка и, оглядевшись по сторонам, тоже присел на валежину.
— Так чего ты? Сговаривались же на завтра, случилось чего?
— Случилось. Убили Панкрата, старосты помощника. Он за тобой с Косых в поиск ходил, ты его и стрелил как будто, так по селу слух от Косых и пошел. Мы-то знаем, что не ты это сделал. Вася велел тебе передать, чтоб уходили далее, слышал он, что большую облаву на тебя да на друга твоего Никифоров готовит. Немедля уходить надо, завтра уж поздно будет. Только, куда пойдете, я знать должен. Туда и припру вам пропитание, а то как вы жить-то будете, пока все это не кончится.
