Том Шервуд - Адония
– Как прошло лето, красавица? – радостным голосом, громко спросил Регент.
– Довольно удачно, – ответила, тряхнув гривой рыжих волос, Адония. – Разок замуж сходила.
– Что ещё за приключения? – тут же поспешил уточнить Цынногвер.
– Да пустяки. Соберёмся в кают-компании, там и узнаешь.
Регент хотел спросить ещё что-то, но его остановил подошедший к нему, загадочно улыбающийся Филипп. Он указал на белые кожаные панталоны Адонии и довольно проговорил:
– А ведь лошер-клоты – мои! А твои роскошные платья – ку-ку.
Регент, удручённо разведя руками, запустил пятерню в карман камзола и, блеснув большой алой искрой, отдал Филиппу «Око вампира».
– Интересно, – заметила, улыбаясь, Адония. – Вы кроме как на меня, заключаете ещё какие-нибудь пари?..
Вечером, завершив подсчёты привезённых денег и стоимости награбленной клади, Люпус принялся подводить итог. Сверяясь с занесёнными на бумагу сальдо, он, скрипя мелом, аккуратно выписывал на чёрных досках «взнос» в общую сокровищницу того или иного капитана. И, в соответствии с итоговой суммой, перевешивал эти доски: те, на которых были цифры крупнее – влево, в начало шпалеры, а с меньшими – назад, вправо. Однако самая первая доска была совершенно чистой. Закончив перевешивать все остальные доски, Люпус подошёл к ней и написал вверху имя: «Эстэр».
– Какой-то новичок, да? – перекрикивая оживлённые голоса капитанов, поинтересовался Регент.
И вдруг голоса смолкли. Взгляды присутствующих впились в написанную на доске цифру. Невероятно: она была неизмеримо больше, чем сумма всех привезённых капитанами денег.
– Кто такой этот Эстэр? – Произнёс, нервно дёргая бороду, Фердинанд.
– Не кто такой, а кто такая, – небрежно ответила ему откинувшаяся в мягком кресле Адония. – Эстэр – это я.
– Но ка-ак?! – Промычал Фердинанд. – А, джентльмены? Что это значит?
– Это значит, – ответил с довольным смешком Люпус, – что наша Адония сумела очаровать одного весьма состоятельного барона. В день свадьбы она, – такая нежданная неприятность, – стала вдовой, и всё перешедшее к ней состояние пожертвовала – вполне законно! – монастырю «Девять звёзд».
– Ну, знаете ли, – потрясённо проговорил Цынногвер, – это не волчица.
Он подошёл к креслу, встал на колено и торжественно, с чувством, принял и поцеловал Адонии руку. Встал и добавил:
– Это не волчица. Это всесильная ведьма какая-то!
В громе заполнивших кают-компанию бешеных аплодисментов никто не услышал, как при этих словах патер Люпус болезненно простонал.
Деция
«Загружали» живую кладь в зал номер девять. Адония наблюдала, как Глюзий, в один взгляд оценивая, отводил в сторону сильных, крепких мужчин. Отобрав их ровно десяток, он махнул кому-то из окружавших группу невольников вооружённых бойцов:
– На подготовку!
Пленников увели. Адония, задумчиво склонив голову, сообщила сама себе:
– Значит, Глюзий своего решения не изменил. Любопытно будет увидеть.
Она и увидела.
Вместе с прочими капитанами и теми немногочисленными кнехтами[10], которые обеспечивали техническую сторону деции, Адония стояла, чуть склоняясь над перилами, на кольцевом балконе внутри ристалищной башни. Внизу, по кругу, выстроились обречённые на смерть. Сам Глюзий, признанный в братстве авторитет, дьявольски ловкий и непобедимый боец, стоял, как и все, на ожидающем крови пятаке ристалища, и верёвочная петля охватывала его мощную загорелую шею.
Цынногвер, склонясь над перилами, музыкальным голосом прокричал условия боя[11], Фердинанд сделал жест кнехтам – и верёвки упали.
Адония, вцепившись в балясины так, что побелели костяшки пальцев, жадно ловила взглядом каждое движение всплеснувшегося внизу чудовищного балета. Гибкое тело её едва заметно вздрагивало и покачивалось, как будто это она там, внизу, уклонялась и наносила удары.
Глюзий до обидного легко выиграл децию. Двое из обречённых сильно подпортили ему ценность победы. Они, едва лишь поняли, что им всем предстоит, отказались от схватки и громко призывали товарищей по несчастью не убивать друг друга по прихоти стоящих на балконе безумцев. Глюзий так и прирезал их, не оказывающих ему никакого сопротивления. Затем он отыскал спрятавшегося во внутреннем лабиринте башни последнего уцелевшего, выгнал его на круг и там просто разоружил.
– Одного оставить для следующей деции, патер? – прокричал он, подняв лицо к балкону.
– Конечно оставь, сын мой, – проговорил добрым голосом Люпус. – И отведи его в зал с каминами.
Адония, учащённо дыша, подкралась к Цынногверу.
– Скажи, – полушёпотом спросила она, – что же, капитаны – все-все прошли этот экзамен?
– Все-все, – ответил ей Регент.
– Тогда вот что. Сходи в зал номер девять и отбери десяток и для меня.
И, пресекая возможное возражение, добавила:
– Сделай быстро. Патеру я сама сообщу.
На следующий день – дольше ждать она не согласилась – вечером, Адония сама стояла лицом к лицу с десятком смертельных врагов. Она была в чёрном длинном плаще, скрывавшем фигуру, и в чёрной маске: опасаясь, что, видя перед собой юную девушку, смертники не станут биться в полную силу или вообще начнут щадить её, фехтовальщица скрыла внешность.
Едва только её шею отпустила натянутая верёвка, Адония скинула её и птицей метнулась к груде беспорядочно набросанного оружия. Ещё на бегу она отыскала взглядом шпагу, наклонившись, схватила её и, слыша за спиной чью-то стремительную побежку, перепрыгнула через груду кованного железа, коротким ударом сбив кого-то из встречных соперников. Обернулась, встала в классическую защиту. Яростная возня качалась над сваленным в кучу оружием. Смертельные враги, отпихивая друг друга, нахватали-таки в руки железа, и двор башни огласили первый звон и первые стоны.
Четверо, разойдясь на пары, кружили по двору. Ещё один, тот, кто бежал следом, приближался к Адонии. Он был невысок ростом, коренаст, и в руке держал весьма неприятное для неё оружие: боевой тяжёлый топор. Правую сторону лица его подёргивал нервный тик. Широко раскрытые глаза были безумны. Ловко перебрасывая топор из руки в руку, он хрипло напевал дурацкую строку из неведомой песенки:
– Лесорубы-бубы… Лесорубы-бубы…
Было понятно, что топор опасен вблизи, в тесной схватке, и Адония, сплетая невидимый щит из длинных выпадов, держала противника на дистанции. Тот, встречая уколы шпаги тяжёлыми махами, несколько раз с силой сбивал её, и Адония, сообразив, что в этой ситуации шпага легко может сломаться, боковым зрением осматривала пространство вокруг, высматривая что-нибудь из валяющегося под ногами оружия. О, как пригодились сейчас уроки Глюзия: «Успевай смотреть, куда ступаешь! Тот, кто выйдет за круг…» Медленно отступая, она, наконец, нашла нечто полезное. Перебросила шпагу в левую руку…
