Юрий Винничук - Танго смерти
– А вы что здесь делаете? – пробормотала она взволнованно.
– Выполняю задание пани Конопельки.
– Можно поинтересоваться какое?
Я заметил, как блеснули ее глазки, и ответил:
– Нет.
– Так я и думала, – вздохнула она. – Вы не голодны?
– Голоден. Хорошо, что вы напомнили. Пани Конопелька дала мне какую-то бумажку, чтобы я раскрыл ее, когда проголодаюсь. Вот она.
– Да, знаю, – сказала девушка, рассматривая лист бумаги, – здесь расписано, где, на каких стеллажах и полках есть фляги с водой и что-нибудь для перекуса. А я знаю, где здесь вино.
– Откуда в библиотеке вино?
– Вина здесь хранятся еще с австрийских времен. Их пан директор перевез сюда из винных подвалов графа Сапеги и разместил на разных полках, а карта этих вин хранится только у него. И не только вин. Под самым потолком кое-где висят ветчины, колбасы, грудинка и вызревают… Вы, наверное, почувствовали запах копченостей, когда сюда вошли?
– Почувствовал… Но как это – вызревают? Копчености должны томиться в дыму.
– Да, они и томятся месяцами, годами… Но не в дыму, а в тумане, в том сизом мареве, которое клубится под потолком, их отсюда не видно, и не старайтесь разглядеть. Но я знаю, где они. Пан директор выдал мне эту тайну в качестве компенсации за утраченную невинность. Которая все еще, хи-хи, при мне.
– Как? – оторопел я. – Так вас не изнасиловали?
– Нет.
– А как же пятна крови на «Пане Тадеуше» и капля спермы на «Энеиде»?
– Кровь была из моего мизинца, а сперма… я смешала немного сметаны с крахмалом и только маленькой капелькой украсила книгу, остальное размазала по полу.
– Зачем же вы устроили этот цирк?
– Это был не цирк. Я действовала по плану. Все было сделано для того, чтобы попасть в закрытые фонды. У вас ведь есть пропуск?
– Да, мне дала его пани Конопелька.
– Ну вот. А я убедила пана директора, что тоже должна его получить, чтобы разыскать своего насильника, который очевидно скрывается в закрытых фондах. Понимаете? А теперь полезайте на этот стеллаж и на 48-й полке за «De occulta philisophia» Корнелия Агриппы возьмите бутылку «Barbera D’Asti» 1889 года. А после поднимитесь еще выше и снимите колечко колбасы.
Я просто оторопел от услышанного, но послушно взобрался по лестнице и действительно нашел бутылку вина, а поднявшись еще на несколько ступенек, задел головой колбасу, которая пахла так опьяняюще, что я едва сдержался, чтобы не надкусить ее. Мы уселись на стопки книг, я откупорил бутылку своим перочинным ножом и уже после первых глотков почувствовал приятное блаженство и благодарность к девушке за то, что она скрасила мои скитания. Мы пили и закусывали вкуснейшей колбасой, к аромату которой приложились все те мудрецы и философы, еретики и проходимцы, гностики и прогностики, историки и литераторы, поэты и драматурги, которые теснились на полках, даже не подозревая, что когда-нибудь, через сотни лет, их старые фолианты будут источать не только запах старой бумаги, кожи и краски, но и запах жженой древесины, хвои, сухих листьев…
– Итак, до вас дошло, какое я для вас ценное приобретение? – спросила панна Миля, игриво улыбаясь и подталкивая меня локтем. Однако я не понял намека и только кивнул. Вино уже добралось до головы и стало тихонько кружить по закоулкам мозга, мне было хорошо, спешить уже было некуда. – Мы ведь теперь будем странствовать вместе, – добавила она, и только тогда я понял, к чему она ведет, но не выразил своего удивления, а только спросил:
– И далеко вы собрались? Что вы ищете?
– Этого я вам не скажу. Хотя то, что ищу я, может быть вплотную связано с тем, что ищете вы, хотя я и не вполне уверена.
При этом она кокетливо посмотрела на меня, словно ожидая, что я расскажу о цели моих поисков, но я только пожал плечами и сказал:
– Откровенность за откровенность: пока у меня нет оснований думать, что мы путешествуем с одинаковой целью. Но ваши губы… – Она удивленно раскрыла их так, словно собиралась сказать «О!», но не сказала, потому что я накрыл их своими, а рука моя тем временем нащупала книгу, которую она засунула между стопками на полу, я незаметно переложил ее на одну из полок, в то же время ее левая рука нежно гладила мои карманы и пазуху, а когда я пытался опустить ее ниже пояса, она неизменно возвращалась назад и продолжала свои исследования, которые не увенчались успехом, потому что я те листы, которые вынул из фолианта, еще когда забирался вверх за вином и колбасой, спрятал себе в носок. Все это время наши губы не размыкались, но когда я попытался погладить ее грудь, она резко отпрянула.
– Что вы себе позволяете? Я же вам сказала, что еще девственница.
– Но поглаживание грудей во время поцелуя – это еще не потеря девственности. Это очень приятно.
– Догадываюсь. Но вы не мой жених, а я для себя решила, что отдамся только жениху.
– Он может оказаться идиотом и возьмет вас, как медведь. Грубо и неделикатно. Никогда не стоит отдавать невинность жениху.
– Откуда вам это известно?
– Из жизни. Лучше перед мужем разыграть акт потери невинности. Тем более что вы это делаете уже профессионально.
– Прошу меня не оскорблять. Я же вам объяснила истинную цель.
Здесь она что-то заподозрила и, проведя рукой позади себя и не нащупав той книги, которую она от меня прятала, наконец перестала прикидываться и стала откровенно искать ее взглядом, пока не заподозрила, что здесь что-то не так, и обратила на меня свой взор:
– Ах вы ж негодяй! Вы воспользовались моей слабостью? Где моя книга? Куда вы ее дели?
Она сорвалась с места и стала шарить по ближайшим полкам, но вокруг нас уже клубился густой туман, на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно, она была в отчаянии.
– Зачем вы это сделали? Это не то, о чем вы подумали! Где моя книга?
– Я вам ее отдам, если объясните, что вы здесь ищете.
Она села на стопку книг, взяла бутылку и сделала больший глоток, потом вздохнула и сказала:
– У меня задание от представителя Дома Габсбургов. Должна найти один трактат.
– Иоганна Калькбреннера?
Как я и ожидал, она изобразила театральное удивление, которому я ни на грош не поверил.
– Откуда вам это известно? Неужели вы… тоже?
– Что – тоже?
– Нет-нет, это я так… – Она снова приложилась к бутылке и вздохнула. – Возможно, я все испортила. Итак, мы ищем одно и то же.
– Честно говоря, я толком и не знаю, что ищу. До сих пор было найдено восемь разрозненных листов. Недостает четырех. Вот за ними меня и послала пани Конопелька.
– Постойте… Вы хотите сказать, что уже найдено восемь листов из трактата Калькбреннера?
Я кивнул и забрал у нее бутылку.
– Неужели вы нас опередили?
– Совершенно случайно. Скажите, вы это делаете за деньги?
