Александр Мазин - Белый Волк
Надо отметить, что и я втянулся. Спал в снежных норах, аки дикий зверь. В свой черед топал впереди, прокладывая лыжню. Правда, саночки тянуть ни мне, ни Медвежонку со Стенульфом не доверяли. Да мы и не рвались.
Восемь дней в пути, а на девятый мы наконец добрались до жилья – длинного дома какого-то местного бонда.
Приняли нас прилично. Накормили, напоили, баньку растопили. Ох, вот это кайф! Лучше женщины, ей– Богу! Хотя и женщины тоже были, врать не стану. Местные нам ни в чем не отказывали.
Один велел привечать путников. Ну да таких путников, как мы, попробуй не приветь! Восемь вооруженных мужчин, из которых по меньшей мере двое (мы с братцем Тордом) профессиональные головорезы, а двое – и того хуже: берсерки.
Впрочем, наши берсерки вели себя пристойно. Кушали хорошо, в боевой транс не впадали. Да я на этот счет и не беспокоился. Был уверен, что, пока за спиной Свартхёвди маячит «рама» дедушки Стенульфа, незапланированного кровопролития можно не опасаться. Да и поводов не было. Нам никто не перечил. Банька, хавчик, немного доброго пива и теплая девка под бок… Что еще надо простому датскому (и недатскому тоже) викингу? Мы были настолько беспечны, что даже караул не выставили. А чего бояться? Это, чтобы накормить волка, достаточно одного пуделя. А чтобы загрызть – и целой стаи не хватит.
Платить никто из наших не собирался. Пусть будут счастливы, что мы убираемся восвояси.
Торд Болтун выдавил что-то типа: проболтаетесь, что наша бригада отдыхала в вашем пансионате, – вернемся и всех зарежем. Такая вот благодарность.
Впрочем, я, украдкой, сунул хозяину несколько серебряных монет.
Может, я слишком совестлив для этой эпохи?
Мы приближались к цели, и я решил перетереть со Свартхёвди по поводу правового аспекта нашей акции. Как всё-таки по закону: правы мы или нет? Дедушке Стенульфу в его диком лесу закон по барабану, а вот нам с Медвежонком запросто могут предъявить за противоправные действия.
Свартхёвди заверил меня, что в данном случае закон нарушен по-любому, так что я могу не париться.
Сыновей от законной жены у покойного ярла не имелось. А даже если бы и имелись, то рулить на земле мужа ни ей, ни ее братцу все равно не положено. А положено отдать опекунство старшему из родичей покойного мужа. Вдове же выделить приданое и часть имения на прокорм – в личное пользование. Впрочем, от детей ее отлучать не принято. Просто рулить в мужнином фюльке она уже не будет. И ключики отдаст, если будет на то воля опекуна.
– Стоп! – сказал я.
А как же матушка самого Свартхёвди? Или дело в том, что у Сваре Медведя не было близких родственников?
– Как так нет родственников? – удивился Медвежоонок. И быстренько перечислил с полторы дюжины своих половозрелых дядьев. Без запинки оттарабанил. С отчествами, прозвищами и указанием места жительства.
– Ну так почему тогда в вашем фюлке рулит твоя матушка? – поинтересовался я.
– Как почему? – Свартхёвди даже удивился. – Да ведь этот фюльк – и есть ее приданое.
Ну да, я и забыл. Всё имущество Свартхёвдиного папы состояло из мешка с отрубленными головами.
А по делу Гундё тоже все просто. Если бы оно по– честному рассматривалось на тинге, то, скорее всего, законная вдова с дочерьми получили бы часть хозяйства, а сыновья Гундё – все остальное. Под опекунством, само собой. Но опекуном стал бы кто-то из рода мужа. А если бы таковых не оказалось, то опекуна назначил бы тинг. Или конунг. Но совсем маловероятно, что таким опекуном стал бы брат вдовы.
– А брат матери? – Я кивнул на Болтуна.
Свартхёвди покачал головой. Это уж совсем никак. Потому что по закону Гундё, как оказалось, не является формальной матерью своих сыновей.
Если их правильно ввели в род (а это, несомненно, так), то их законная мамаша – вдова ярла. Она держала их на коленях во время сакральной церемонии. Она (так положено даже по отношению к вполне взрослым дядям) «кормила» их грудью… Словом, наша Гундё пролетает мимо кассы со скоростью болида из «Формулы-1».
– Так чего ж мы тогда… – воскликнул я.
Свартхёвди ткнул пальцем в широкую спину своего наставника, торившего лыжню.
– Но ты не беспокойся, – Медвежонок хлопнул меня по плечу так, что нападавший на одежку снег облачком взмыл вверх. – Главная правда всегда у того, кто останется жив. И приведет правильных свидетелей!
Ну да. «…И кто кого переживет, тот и докажет, кто был прав, когда припрут», – пел великий человек Владимир Высоцкий.
И он был прав. Вернее, будет.
Глава двадцать пятая,
которая начинается битвой, а заканчивается резней
Мы дошли. Должен отметить, что последний участок пути был самым легким, потому что мы шли по льду. На этом настоял Каменный Волк. У Торда Болтуна была другая идея: обойти усадьбу поверху и напасть, так сказать, с тыла. Из лесу. Мол, оттуда нападения не ждут, а он, Болтун, Знает в окрестностях каждую заячью тропу.
– Нет! – отрезал старина Стенульф. – Мы не воры. Мы пришли вершить Закон. Когда-то, – могучий дед криво усмехнулся, – я был Глашатаем Закона [39] у Харека-отца. Не дело тем, кто идет путем закона, шастать по тайным тропам!
– У Гицура Жадины двадцать три воина, – мрачно напомнил Торд. Его спутники поддержали Болтуна сдержанным ворчанием, но Каменному Волку было на их ропот начхать.
– Кому надо постирать штаны, может этим заняться! Мы справимся и без вас! – заявил он с глумливой ухмылкой, заработав восхищенный взгляд Гундё, обиженно-испуганные – ее сторонников и полный сомнений – мой.
К счастью, датчане постеснялись дать деру. Или, может, им и бежать было некуда. Так что мы вышли на цель в том же составе.
Само собой – нас заметили издали. Само собой – нас опознали. У здешних – отменное зрение. И естественно – приготовились к встрече.
Дюжины две вояк, выстроившись стенкой, ждали нашу жалкую кучку из восьми бойцов перед воротами усадьбы.
– Болтун! Эй, Болтун! Ты что-то забыл здесь?! – заорал еще издали горластый паренек в импортном шлеме с золоченым верхом. – Не иначе как смерть свою, а?
Ему никто не ответил. Болтун – он у нас реально «болтун». А остальным, похоже, было не до словесной перепалки. Они с надеждой косились на Стенульфа, Свартхёвди и меня.
Старина Каменный Волк был невозмутим. У моего друга Медвежонка глаза были совершенно шалые. Он то и дело сглатывал слюну и облизывался. Минут десять назад Стенульф влил в него наркотическое зелье для «растормаживания сознания берсерка», поэтому мой кореш был малость не в себе.
Сам Каменный Волк ничем закидываться не стал. Типа, он и так богов хорошо слышит.
Прилетели первые стрелы. Так, попугать. Наши тоже взялись за луки, хотя пулять с сотни шагов в строй парней со щитами – дело бессмысленное.
