Рюрик. Сын Годолюба (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Ну ровно так, как сам Скьёльдунг предлагал союзникам… В свою очередь маркграфа Харальд известил лишь о том, что даны готовятся к решающему сражению, и что все переговоры – есть лишь хитрая уловка, позволившая Хорику выиграть время. «Ворон» призвал франков и саксов усилить дозоры у главного брода и быть готовыми к решающему сражению…
Вот только прошло уже два дня с момента внезапного удара Скьёльдунга, что должен был спровоцировать Инглинга на ответные действия. Однако последний не торопится в битву, понимая, что именно переправившееся через реку войско окажется в уязвимом положении, что разделенное переправой, оно может быть разбито по частям… И теперь Харальд, утратив всякое душевное спокойствие (как и остатки терпения) готовит очередную вылазку – отчетливо понимая, что решившийся выжидать Хорик вполне мог подготовить засаду для хирда «Ворона»!
С другой стороны, даны собрали уже практически шеститысячную рать – это против трех тысяч саксонского ополчения, тысячного отряда франко-саксонской конницы и хирда самого Харальда. Таким образом, войско союзников не дотягивает общим числом даже до пяти тысяч воинов! Следовательно, Хорик все же может решиться разделить войско и ударить по противнику с двух сторон – а последние два дня он лишь выжидал хирды ярлов севера, спешащих привести своих воинов на зов конунга…
Воины Харальда знают реальное положение дел – а потому вот уже два дня они едва ли не каждое мгновение выжидают, когда прибудет гонец с северной переправы с криком «Инглинг ведет свое войско»! Ну, или же когда потерявший всякое терпение «Ворон» рискнет на вторую, самоубийственную вылазку…
И ведь также измученные неопределенностью и бесконечным напряжением хирдманы все как один поддержат своего вождя, несмотря на огромный риск!
Так что да, Рюрику есть с чего метаться во сне и с чего испытывать дурные предчувствия…
Глава 19.
Осень 827 года от Рождества Христова. Южный берег реки Эйдер.
Сон Рюрика прервали – и, не сумев больше заснуть в душном шатре, он решил выйти наружу, подышать немного свежим ночным воздухом. Впрочем, как оказалось, ночь уже близилась к своему концу – и пусть на западе все еще царила непроглядная тьма, но на востоке горизонт уже посветлел, предвещая скорую зарю и новый день… Однако самым удивительным был огромный, кроваво-красный диск луны, стремительно скрывающейся за границей земной тверди – спросонья молодому ярлу показалось, что это рассветное солнце! Вот только оно практически не давало света… И садилось на севере.
Еще никогда в жизни Рюрик не видел луну столь огромной – и никогда еще на его веку она не имела цвета крови. Только-только отпустившие его сердце дурные предчувствия вновь вернулись, заставив княжича замереть, обратившись в слух – вдруг донесется с Эйдера плеск воды? Даны, конечно, опытные и искушенные мореходы – а уж на спокойной воде могут идти так, что весла их драккаров практически бесшумно опускаются в речную гладь. А обмотав весла в уключинах тканью, можно также избежать и скрипа дерева…
Вот только ранее у Хорика, явившегося защищать южную границу подвластных ему земель на бродах Эйдера, не было драккаров. Спешно собирая войско, сам конунг оказался куда ближе к побережью Варяжского моря, чем Северного – и ярлы южной Ютландии привели лейданг и хирды верных дружинников по суше. Прибывшие же с севера и островов вожди предпочли оставить свои драккары в Хедебю – с учетом волока им было быстрее добраться до лагеря Инглинга своим ходом, чем тащить множество судов до Трене, а уже после спускаться на них по рекам… Был, правда, небольшой шанс того, что кто-то из северных хёвдингов поднимется по реке с запада, именно на драккарах – но ведь на западе Харальд также выставил стражу! И верные воины должны были подать сигнал огнем костров ночью – или дымными столбами днем.
Так что враг не должен был скрытно подойти к броду на судах… Но все же чуткий слух Рюрика тотчас разобрал плеск воды! Вот только он был мало похож на размеренные, упорядоченные всплески, что издают опускающиеся в воду весла – если издают.
Скорее уж на торопливый бег данов, спешно пересекающих мелководный брод!
Самый очевидный путь для нападения северян… И именно поэтому центральный брод Харальд оставил без собственных дозоров, доверив его охрану саксам. В конце концов, пусть они и подрастеряли свою воинственность, и не шибко рвутся в бой – но уж обеспечить крепкую стражу на переправе были просто обязаны! Жить ведь все хотят…
Однако теперь беспечность да разгильдяйство дозорных, уже привыкших к спокойному соседству с данами и понадеявшихся на результат мирных переговоров, обернется ныне большой кровью! Хотя стражу, коротающую прохладные осенние ночи у костров, даны могли просто прирезать по-тихому – переправившись на паре лодок выше по течению, да пустив кровь уставшим дозорным на излете ночи…
Рюрик бы именно так и поступил, если бы решился на месте Хорика на внезапный удар через брод всем войском!
Сын Годолюба постоял на месте еще пару мгновений – так до конца и не поверив, что саксы могли прозевать рывок данов через брод. Ему даже подумалось, что плеск воды мог просто послышаться… Уж после ночных кошмаров да кровавой луны, показавшейся ободриту дурным предзнаменованием, воспаленный разум мог сыграть с молодым ярлом злую шутку. Ну и мало ли рыба в реке бьется – хищник какой азартно гоняет мелочевку?!
А саксонская стража честно бдит на своих постах, и брод чист… И зря Рюрик обвинял союзников в беспечности?
Но нет, нет! Слишком явный, слишком отчетливый плеск воды раздается с реки – никак не рыба, и уж точно не послышалось! Так до конца и не поверив, что даны решились на атаку в предрассветных сумерках, княжич все же зычно воскликнул:
- Тревога! Даны атакуют через брод! Тревога!
Но словно вторя его крику, у самого берега вдруг раздался яростный, пугающе-громкий – и до отчаяния свирепый боевой клич:
- ВЕР ВИК! ХЕРЕК КОМ!!!
Нет – Хорик дождался подхода последних подкреплений, после чего ударил в лоб, не желая делить войско надвое, как на это рассчитывал Харальд…
- Встаем, встаем! Даны напали на нас!
Рюрик ворвался в шатер с истошным воплем – но уже предыдущий его крик заставил ближников встать. А до боли знакомый ободритам боевой клич данов так и вовсе поднял на ноги едва ли не весь лагерь саксов… Молодой ярл тотчас устыдился своей суетливости и короткого мгновения ужаса вкупе с растерянностью – ибо в отличие от него ближники спокойно облачаются в броню. Да, мрачные и угрюмые – но без всякой суеты и мешающей в столь важном деле поспешности!
Правда, в обращенных на ярла взглядах словно бы промелькнула тень растерянности и даже легкого страха – но тут Рюрик отчетливо вспомнил наставления Харальда: хёвдинг должен быть спокоен и излучать уверенность в своих силах даже тогда, когда битва уже наверняка им проиграна! Ведь в этом случае его воины будут драться до конца и сумеют хотя бы отступить с наименьшими потерями… Во время же суматошного бегства, когда мужи забывают о воинской доблести и мужестве, потери их множатся кратно!
Пусть уж лучше сам вождь сгинет в сече, чем побежит. Ведь тогда его гридмары будут до последнего драться над телом павшего ярла или конунга… И кто знает, в чью пользу в итоге склониться чаша весов боя?!
Но вот чего не может позволить себе настоящий боевой вождь – так это открытой, заметной окружающим паники и растерянности. Даже просто бегущий по лагерю хёвдинг может возбудить в воинах неясный и смутный страх, что порождает хаос. Да что там! Однажды могучая рать ромеев проиграла болгарам только потому, что базилевс временно оставил свое войско, отправившись лечить воспалившиеся от речной влажности суставы! Хотя изначально ромеи в Онгале были много сильнее загнанного в угол и обреченного, казалось бы, врага…
Вспомнив наставления старшего побратим, Рюрик принялся уже без всякой лишней спешки и суеты облачать в верхнюю одежду – после чего натянул через голову кольчугу с коротким рукавом; не забыв ярл и про шлем. Препоясавшись, ободрит также проверил меч и сакс с коротким клинком, служащий ему кинжалом; в ременной петле у пояса нашла свое место секира – а в руки сами собой легли древко дротика и рукоять щита.
