Месть – блюдо горячее - Николай Свечин
Сыщики сблизились, Сергей приказал филеру спускаться следом за проституткой, а сам двинулся поверху. Отсюда он видел перемещения Ватрушкиной, а сам оставался незамеченным. Слабцов местный, он лучше командированного разберется, как вести себя в расщелине…
Коллежский асессор шел по Нижней улице. Он успел изучить город и понимал, что шагает в направлении полотна железной дороги. Своим правобережным отрогом овраг доходил до Астраханской. Похоже, в тех местах и находилось укрытие Егорки. Сыщик уже догадался, что установить наблюдение за домом не получится, все чужие сразу будут замечены аборигенами. Значит, нужно найти сам дом и быстро удалиться. Где тут телефон, чтобы позвонить в сыскное? Сергей косился по сторонам, одновременно филируя женскую фигуру внизу, и раздражался. Наконец ему попалась аптека. Он забежал в нее и спросил у провизора:
– Телефон есть?
– Ну есть, – буркнул тот.
– Тогда жди.
И сыщик опять вернулся на тротуар. Что такое? Афимья пропала. Зашла в какой-то из домов? Питерец разглядел в переулке своего помощника и успокоился. Слабцов засек укрытие и теперь может уходить. Тот так и сделал: не стал маячить на виду у всех, а развернулся и поплелся обратно.
Азвестопуло остался на своем пункте наблюдения. Через пять минут он увидел, как из домика с повалившимся забором вышла билетная. Повертела головой и тоже двинулась к мосту.
Спустя полчаса коллежский асессор телефонировал из аптеки, подозвал Дубровина и передал трубку наблюдательному агенту. Тот доложил начальнику:
– Ваше благородие! Высылайте наряд к Ильинскому мостику. Дом Протасовой номер пятьсот четыре.
– Ждите, сейчас будем.
Еще через двадцать минут подлетели линейка и пролетка. Вылезли Побединский, Лыков и трое надзирателей.
– Где?
– Надо вниз спускаться. Это в сторону Астраханской.
Пошли все пятеро. Замысел состоял в том, чтобы ворваться в укрытие средь бела дня. Егорка Рязанский (язык не поворачивался называть его Князем) какой-никакой, а разбойник. Таких надо брать засветло, когда они отдыхают от ночного делопроизводства. Кроме того, в Глебучевом овраге и днем черт ногу сломит, а уж ночью…
Колонной по одному узкой тропинкой сыскные маршировали вперед; филер указывал путь. Вот и дом с упавшим забором. Не сбавляя ходу, арестная команда ринулась на штурм. Лыков, как всегда, шел первым. Он выбил дверь в сени, затем вторую – в горницу и ворвался внутрь. В красном углу замер парень с испуганными глазами. Он сунул было руку в карман и тут же выдернул.
– А…
– Здорово. Ты случаем не Гервасий?
– Гервасий.
– А где Егорка?
– Нету его.
– Точно нету? Если найду сейчас за печкой – башку оторву.
– Ваше благородие, как есть нету, к ночи токмо должон прийтить.
– Покажи карманы.
Надзиратели обыскали задержанного и нашли у него нож.
– А где топор, которым Егорка людей убивает? – жестко спросил статский советник.
– Не могу знать, ваше благородие.
Побединский вполсилы врезал Самодурову в ухо:
– К господину Лыкову следует обращаться «ваше высокородие».
– Виноват… – заскулил разбойник.
Алексей Николаевич понял, что допрашивать его нужно прямо сейчас, пока он не пришел в чувство.
– Говори, потом поздно будет, – завил он с угрозой, садясь напротив задержанного. – Где искать твоего дружка, ежели он к ночи вдруг не придет?
Гервасий молчал, озираясь по сторонам. Сыскные молча и умело проводили обыск. Сергей подошел к шефу и протянул ему клочок бумаги:
– Лежало за божницей.
Статский советник глянул: какие-то каракули, похожие на план большой квартиры.
– Что это? – спросил он у Гервасия.
– Не могу знать, ваше высокородие. Это ихнее, Егора Савватеевича. Он меня в неведении держит, святой истинный крест! Револьверт себе купил на днях. Боюсь, как бы не убил.
– За что же тебя убивать?
– А он эта, нервенный сделался. С тех пор как из Рязани мы, значитца, убёгли. Из себя зверь! Доходу тута никакого, деньги кончаются, в чужом городе и поговорить-то не с кем. Надо бы убираться в другое какое место, а средствов с гулькин этот самый…
– Ты мне зубы не заговаривай, тварь. Где у Сапрыги запасные норы? Кто его прячет? Скажешь, будет тебе смягчение приговора. Нет – каторга на долгий срок. За вами в Рязани и уезде три убийства.
Самодуров вдруг взбрыкнул:
– А где вы свидетелев возьмете?
Алексей Николаевич презрительно бросил:
– Как есть дурак… Во-первых, сыновья, отца которого вы зарубили. Они тебя запомнили и приметы описали. Помнишь, я, как вошел, сразу тебя узнал? А другие два случая, там вы наследили будь здоров. Про пальцевые отпечатки слышал?
– Не-ет…
– Сядешь в следственный коридор, тебе умные люди объяснят. Называется: дактилоскопия. Тут свидетели не нужны, судьи будут судить на основании научных методов. Ну? Еще раз предлагаю помочь дознанию. Зачтется. Потом поздно станет.
– Не знаю я ничего, ваше высокородие, – принял наконец решение сообщник убийцы. – Ведите меня в камеру на муку адскую!
И больше не сказал ни слова. Лыков остался недоволен собой: не сумел сломать арестованного, получить признание. Так часто бывает: злодеи тянут волынку до последнего, надеясь на мягкотелость суда присяжных. Кроме того, Гервасий очевидно боялся мести со стороны Князева. И счел за лучшее молчать.
Полицейские отвезли Самодурова в губернскую тюрьму на Московскую улицу. В доме оставили засаду. Но никто туда не пришел. Овражные жители заметили полицейскую операцию и предупредили Егорку Рязанского. Здесь, у Глеба, это было в обычае…
Глава 16
За двумя зайцами
Лыков лежал на кровати, а Сергей ходил по номеру туда-сюда и раздражал его.
– Что ты бегаешь, как тенятник[77]? Сядь, наконец.
Азвестопуло послушался и плюхнулся на стул.
– Ну сел. Делать-то что будем?
– Как обычно – вести дознание.
Помощник вздохнул:
– Каррамба! А помните, мы так же гонялись за бандой по Дальнему Востоку? Их тоже было четверо, и мы изымали их из популяции по одному[78].
– И ведь всех изъяли, – обрадовался Алексей Николаевич. – И этого поймаем, гаденыша. Он один остался.
– Таких искать труднее, чем целую банду. Одному легче, он не так на виду.
Сергей помолчал, потом объявил громко:
– Не того ефрейтора убил Егорка Князев, ох, не того!
– В каком смысле?
– Ну, он-то думал – какая разница? Все ефрейторы одинаковы, мелочь людская. Сколько этой сволочи на фунт идет? А Полудкин оказался из особого теста.
