Генри Хаггард - Дитя бури
С этими словами он ушел. Садуко проводил его немного, но затем под каким-то предлогом покинул его и вернулся ко мне.
— Макумазан, друг мой, — сказал он, — я полагаю, что мы расстаемся навсегда, а потому у меня к тебе большая просьба. Она касается той, которая умерла для меня. Макумазан, я думаю, что этот вор Умбулази, — эти слова вырвались у него со злобным шипением, — дал ей много скота и спрятал ее или в ущелье Зикали Мудрого, или где-нибудь поблизости оттуда его попечении. Если война повернется против Умбулази и я буду убит, то, я думаю, этой женщине придется плохо, а так как она имеет отношение к Умбулази и помогала ему в его заговоре, то ее убьют, когда поймают. Макумазан, выслушай меня. Я скажу тебе правду. Мое сердце все еще пылает от любви к этой женщине. Она околдовала меня, ее глаза преследуют меня во сне, и в порывах ветра я слышу ее голос. Она для меня больше значит, чем земля и все небо, и, хотя она причинила мне много зла, я не желаю, чтобы с ней случилось что-нибудь дурное. Макумазан, прошу тебя, если я умру, будь ее другом и позаботься о ней. Держи ее в своем доме, хотя бы служанкой. Я думаю, что она относится к тебе лучше, чем к кому бы то ни было. А с ним, — он указал по направлению, куда ушел Умбулази, — она убежала только потому, что он принц и она в своем безумии верит, что он будет королем. По крайней мере, увези ее в Наталь, и там, если ты захочешь освободиться от нее, она может выйти замуж за кого хочет и будет жить в безопасности, пока не наступит вечная ночь. Мпанда тебя очень любит, и, если победит Кетчвайо, король помилует ее, если ты у него об этом попросишь.
Затем он провел ладонью по глазам, и я заметил в них слезы.
— Если ты желаешь ей счастья, исполни мою просьбу, — пробормотал он, повернулся и ушел, прежде чем я мог вымолвить слово.
«Странный человек! — подумал я. — Назначить меня опекуном Мамины! Благодарю покорно! Взять ее служанкой в дом после того, что я узнал о ней!». Я утешал себя только надеждой, что обстоятельства, при которых явится необходимость стать ее опекуном, никогда не наступят.
«Этот вор Умбулази!» — странные слова в устах Садуко накануне того дня, когда они сообща с Умбулази собирались начать рискованное предприятие. «Она в своем безумии верит, что он будет королем». Еще более странные слова! Значит, Садуко сам не верит, что Умбулази будет королем. И, однако, он собирается принять участие в его борьбе за трон — он, который сказал, что его сердце пылает от любви к той женщине, которую «вор Умбулази» украл. Будь я Умбулази, подумалось мне, я не хотел бы иметь Садуко своим советником и военачальником. Но, к счастью, я не Умбулази и не Садуко. Главное, я завтра же собираюсь отправиться в обратный путь в Наталь и попрощаться с Землей Зулу.
Но вышло не так, как я предполагал. Я не выехал на следующий день и надолго застрял в Земле Зулу. Вернувшись к моим фургонам, я обнаружил, что мои волы таинственным образом исчезли с луга, где они обычно паслись. Я выслал всех своих охотников на поиски их и остался только со Скаулем. Оставлять в такое тревожное время фургоны мне не хотелось.
Прошло четыре дня, прошла неделя, а не было ни слуху ни духу ни об охотниках, ни о волах. Наконец окольным путем я получил известие, что охотники нашли волов на далеком расстоянии от моего лагеря, но при их попытке вернуться в Нодвенгу они были прогнаны отрядом из партии Кетчвайо за реку Тугелу в Наталь, откуда они не смели больше вернуться.
Кажется, в первый раз в жизни я пришел в бешенство и осыпал проклятиями и ругательствами несчастного гонца, доставившего это известие и присланного неизвестно кем. Затем, поняв бесплодность ругательств, я отправился к королевскому краалю и попросил свидания с самим Мпандой. Меня сразу допустили к нему, и, войдя в ограду, я застал короля совсем одного. Около него стоял только слуга и держал над ним большой щит, чтобы защитить его от солнца.
Мпанда горячо приветствовал меня, и я рассказал ему свою неприятную историю с волами, после чего он отослал щитоносца, и мы остались одни.
— Макумазан, — сказал он, — почему ты возлагаешь на меня вину за эти события, когда знаешь, что я теперь никто в собственном доме? Я говорю тебе, я мертвый человек, за наследство которого дерутся мои сыновья. Я не могу тебе сказать, кто угнал твоих волов. Но я рад, что их нет и что ты не можешь уехать. Если бы ты попытался отправиться в Наталь, то узуту убили бы тебя по дороге, потому что они считают тебя советчиком Умбулази.
— Я понимаю, о король, — ответил я, — и допускаю, что потеря моих волов оказалась для меня благоприятной. Но скажи, что мне делать? Я хочу покинуть страну. Не дашь ли ты мне других волов для моих фургонов?
— У меня нет объезженных волов, Макумазан. Ты ведь знаешь, что у нас, зулусов, мало телег. Но если бы у меня они были, я бы не дал их тебе, потому что не хочу, чтобы твоя кровь пала на мою голову.
— Ты скрываешь от меня что-то, о король, — сказал я прямо. — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я остался в Нодвенгу?
— Нет, Макумазан. Когда начнутся военные действия, я желаю, чтобы ты отправился с моим собственным полком, который я пошлю на подкрепление моему любимому сыну Умбулази. Таким образом, он сможет воспользоваться твоими мудрыми советами. О Макумазан, я скажу тебе правду. Сердце мое любит Умбулази, и я боюсь, что Кетчвайо победит его. Если бы я мог, я спас бы ему жизнь, но я не знаю, как это сделать, так как я не должен слишком открыто принимать ту или другую сторону. Но я могу послать свой полк под видом твоего конвоя, если ты согласишься в качестве моего доверенного лица следить за ходом битвы и потом донести мне о ней. Скажи, ты пойдешь?
— Зачем мне идти? — ответил я. — Кто бы ни победил, я могу быть убитым, если Кетчвайо победит, то я буду убит наверняка и все это совершенно зря.
— Нет, Макумазан. Я отдам приказание, что, кто бы ни победил, никто, под страхом смерти, не смеет поднять копья против тебя. В этом отношении, по крайней мере, меня не посмеют ослушаться. О, умоляю тебя, не покидай меня в беде! Пойди с полком, который я пошлю, и вдохни мудрость свою в сына моего Умбулази. А я клянусь головой Лютого Владыки (Чаки), что награда за это будет велика. Я позабочусь о том, чтобы ты покинул не с пустыми руками Землю Зулу.
Я все еще колебался, так как подозрительно относился ко всей этой истории.
— Макумазан! — воскликнул Мпанда. — Надеюсь, ты не покинешь меня. Я боюсь за Умбулази, которого я люблю больше всех своих детей. Я страшно боюсь за него. — И бедный отец разразился слезами.
Без сомнения, это было глупо, но вид старика, оплакивавшего своего любимого сына, которого он считал осужденным на гибель, растрогал меня до такой степени, что я забыл всякую осторожность.
