Роберт Ши - Монах: последний зиндзя
Гребная шлюпка подплыла к корме «Парящего журавля», и человек со связанными руками был переправлен через поручни и угрюмо предстал перед Юкио. Он был без доспехов, и с его кимоно из красной парчи капала на настил вода. Его щеки ввалились, глаза глубоко запали и казались безжизненными. После нескольких тычков приведшего его самурая он тихим голосом назвал свое имя:
– Я – Такаши-но Нотаро, главнокомандующий армии его императорского величества и сын последнего имперского канцлера Такаши-но Согамори.
– Господин Нотаро, – удивленно произнес Юкио. – Как же так получилось, что все члены вашего клана сами покончили с жизнью, а их глава не поддержал их?
– Мы все видели, господин Юкио, – сказал один из самураев, стоящий возле Нотаро. – Все воины его корабля прыгали в воду, а он колебался. В конце концов, один из самураев толкнул его в воду, где трус снял доспехи и попытался доплыть до берега. Мы выудили его.
– Если я когда-нибудь еще услышу, что кто-либо будет грубо отзываться о сыне великого Согамори, то я собственными руками отрублю ему голову, – спокойно сказал Юкио. – Господин Нотаро должен предстать перед судом, и ему необходимо создать все возможные условия. Проведите его в каюту командира и уберите оттуда мои вещи. И развяжите его!
– Что вы собираетесь со мной делать? – спросил Нотаро.
– Я должен послать вас моему брату Хидейори для суда.
– Моему отцу следовало убить вас обоих, когда вы были еще детьми, – сказал Нотаро. – Его великодушие погубило его семью.
– Извините меня, но не великодушие вашего отца спасло жизнь нам с братом, – сказал, улыбаясь, Юкио. – Это была красота моей матери.
Гребная шлюпка привезла назад с покинутого императорского судна священника. Самурай, шедший впереди священника, облаченного в белое кимоно, подошел, чтобы привлечь внимание к священному предмету, принесенному на борт. Все на «Парящем журавле» пали ниц. Дрожащими руками священник держал шелковую сумку. Дзебу знал, что внутри находилась другая, более тонкая шелковая сумка, в ней еще одна, и так далее. Числа их никто не знал. Каждый раз, когда наружное покрытие священного зеркала ухудшалось, его клали в еще одну шелковую сумку, причем предыдущие сумки не снимались. Говорили, что в священном зеркале можно увидеть отражение богини Солнца и взгляд на него грозит человеку смертью. Священник отнес единственное оставшееся сокровище императора в корабельную усыпальницу.
Поставив экипаж из воинов Муратомо на покинутые корабли Такаши, Юкио приказал победоносному флоту сразу же плыть в Хийого. Для того чтобы доставить известие о победе в проливе Симоносеки в столицу или Камакуру, выпустили домашних голубей. Юкио облокотился о поручни, наблюдая за плывущими по течению красными знаменами. Подойдя к нему, Дзебу увидел у него на глазах слёзы.
– Почему ты плачешь, Юкио-сан? – мягко спросил Дзебу. – От радости победы?
– Я думаю о Такаши, – медленно проговорил Юкио. – Какими они были могущественными, когда я был мальчиком! Как быстро исчезла их слава! Сколько боги позволят нам наслаждаться победой?
На следующее утро, плывя на восток, мимо похожих на драгоценности островов, самураи доложили Юкио, что госпожа Харако ночью исчезла.
– Для неё же лучше, – сказал Моко.
– Она говорила, что беременна. Господин Хидейори приказал, чтобы перед тем, как я покинул Камакуру, все, чьи корни шли от деда Согамори, были высланы. Её ребенок был бы отобран у нее сразу после рождения. Сейчас они сидят вместе в цветах лотоса на том свете…
Дзебу пробрала дрожь, когда он вспомнил, как Ацуи сказал, что его жена в Хэйан Кё – принцесса Садзуко имеет от него ребенка, внука Танико.
– Как восхитительно было желание госпожи Харако убить себя! – сказал Юкио. – Как трогательно Такаши-но Нотаро цепляется за ненужную жизнь! Я надеюсь, что приобрету мудрость, чтобы осознать это, когда не буду больше принадлежать этому миру, и с радостью ступлю в мир иной.
Глава 17
Начальник охраны моста через широкий ров Рокухары сделал сконфуженное лицо:
– Неприятно смотреть на погребенных заживо детей и их заколотых или задушенных матерей!
– Кто приказал совершить эти казни? – спросил Дзебу стражника, его сердце было наполнено тревожным предчувствием.
– Трибунал под руководством господина Шимы Бокудена из Камакуры и князя Сасаки-но Хоригавы, – ответил офицер. – Они действовали как наместники моего господина Хидейори.
Хоригава! При упоминании о нем Дзебу почувствовал непреодолимое желание свернуть ему шею.
– Как раз то, о чем я говорил тебе, шике, – сказал Моко.
Сидя верхом на лошадях, Дзебу и Моко бок о бок остановились у входа в Рокухару. Хидейори приказал восстановить крепость Такаши. Теперь штаб бакуфу находился в Хэйан Кё. Три сторожевые башни Рокухары вновь возвышались над окрестностями, как и при правлении Такаши, однако сейчас над изогнутыми вверх их крышами красовались белые флаги.
Императорский дворец так и оставался чернеющими руинами, и Сын Небес не сидел на троне. После победы Муратомо в проливе Симоносеки старый Го-Ширакава, бывший император, не мог больше откладывать присвоение Хидейори титула, на который он претендовал, – титула сегуна, Верховного главнокомандующего. Новый господин Страны Восходящего Солнца сейчас на досуге решал, кто из претендентов на трон окажется наиболее покладистым.
– Императорская принцесса Садзуко находится здесь, в Рокухаре? – спросил Дзебу. Он не забыл о заботе Ацуи о своей молодой жене.
– Все члены императорской семьи находятся здесь, под охраной Муратомо, – сказал начальник самураев.
Его правую щеку пересекал шрам, шедший от виска к челюсти. Он говорил с резким акцентом уроженца восточных провинций, но, когда он обращался к Дзебу, в его голосе звучало уважение. Самурай сразу узнал легендарного шике – сподвижника господина Юкио в ссылке и триумфе.
– Разве она одна из тех, кого будут судить?
– Да, – ответил воин со шрамом. – Говорят, что ее сын – прямой потомок этого дьявола Согамори. Очевидно, ребенок будет казнен, а пока князь Хоригава и господин Бокуден занимаются более простыми делами. Члены императорской фамилии требуют деликатного подхода. Чем вас заинтересовала принцесса, шике?
«Действительно, деликатный подход, – подумал Дзебу, – учитывая, что ребенок, которого собираются казнить, является внуком Бокудена. Но это не значит, что Бокуден собирается убить члена собственной семьи!»
Если бы Танико узнала, что должно случиться, то она, возможно, использовала бы, свое влияние на Хидейори и получила отсрочку исполнения смертного приговора. Но потребуется тридцать-сорок дней, чтобы доставить известие в Камакуру и получить ответ. К тому времени мальчик, вероятно, уже будет казнен. Необходимо было действовать немедленно.
