Пьер Понсон дю Террайль - Тайны Парижа

Какая я была глупая! Он спокойно покорился своей судьбе; хотя готов был полюбить меня, но удержался и геройски отказался от меня. Он сделался холоднее со мною, узнав, что я выхожу замуж.

Теперь, видишь ли, я хочу отомстить! Хочу унизить его, замучить… Сыграть свадьбу как можно скорее, чтобы он присутствовал на ней. О, как я посмеюсь над ним!

Де Монгори приглашает нас всех к обеду в будущий четверг в свой замок, я бы сказала в „наш замок“, если бы была менее сердита. Де Ласи поедет тоже.

Я буду кокетничать со своим будущим мужем. Де Ласи взбесится. Теперь более, чем когда-либо, моя милая Октавия, я нуждаюсь в твоих советах, и если ты не поможешь мне, то я способна потерять голову. Отвечай мне скорее, как можно скорее.

В тот самый день, когда это письмо было отправлено в Париж, шевалье получил от полковника Леона следующие строки:

«Дорогой шевалье!

Леона наша, и она будет служить нам преданно и от всей души. Известно ли вам, что Гонтран уехал из Парижа, не простившись с нею? Он написал две строчки, предупреждая Леону, что уезжает на две недели; вот все, на что он получил от меня разрешение. Получив ваше письмо, я отправился к Леоне. Она была в отчаянии.

„Гонтран уехал“, — сказала она мне.

„Знаю“.

„Вы, может быть, знаете, где он теперь?“ — спросила она меня.

„Да“.

Она на коленях молила меня сказать ей, где он.

„Моя крошка, — сказал я ей. — Гонтран разлюбил вас“.

Когда я сказал это, мне показалось, что предо мною стоит фурия.

„Вы лжете!“ — закричала она вне себя.

„Клянусь вам, это верно“.

„О, если только вы говорите правду!“

„Я могу представить вам доказательства“

„Когда?“

„Через неделю“.

„Отчего же не сейчас“.

„Это невозможно“.

„Значит, он меня обманывает?“ — прохрипела она.

„Да“.

„Он любит другую?“

„Может быть“.

Эта женщина, дорогой мой, по всей вероятности, гений зла.

„А! — кричала она, меняясь в лице, диким голосом. — Он изменил мне, когда я так люблю его!“

„Ну, дитя мое, надо примириться“.

„Вы думаете?“

И, сказав это, она захохотала.

„Нужно отказаться от него“.

„Никогда!“

Я пожал плечами и сказал:

„Вы не жена ему“.

„Ну, так я сделаюсь прежней Леоной, если понадобится! — вскричала она вне себя. — Гонтран не уйдет от меня… Он не будет любить другую… Я лучше убью его!“

Я был в восторге и сразу понял, что Леона при случае может быть очень полезна нам.

„Неужели, — спросил я ее, — вы способны мстить?“

Вместо ответа она сверкнула глазами.

„Слушайте, я скажу вам всю правду. Гонтран собирается жениться, — продолжал я. — Он хочет вступить в глупый брак, и это печалит всех его друзей; если вы хотите заслужить нашу благодарность, то есть людей, любящих его, то не допустите, чтобы эта свадьба состоялась“.

„О, клянусь вам… Но где же он?“

„Я еще не могу вам этого сказать“.

„Почему?“

„Это моя тайна“.

„А вы не обманываете меня?“ — спросила она с недоверием.

„Я вернусь сюда с доказательствами, — ответил я ей, — зато тогда…“

„Тогда?“ — спросила она, пристально посмотрев на меня.

„Тогда вы будете повиноваться мне, не правда ли? И чего бы я ни потребовал от вас, вы исполните?“

„Разумеется“.

„В таком случае прощайте или, лучше, до скорого свидания…“

Она протянула мне руку, и я прочел в ее глазах, что она сделается моею рабою, если понадобится, а Гонтран будет наградой за ее покорность. Когда женщины теряют голову от любви, друг мой, они походят на львиц пустыни. Итак, Леона наша вполне, и я жду от вас сведений, чтобы сообщить ей план действий. В ожидании, дорогой лейтенант, не дремлите и помните, что члены общества „Друзей шпаги“ преданы вам так же, как и вы им.

Жму вашу руку.

Шевалье внимательно прочел письмо, и улыбка промелькнула у него на губах.

— Пока нам еще не нужна Леона, — пробормотал он, — но она понадобится. Теперь поборемся, прекрасная Маргарита!

Если бы мадемуазель де Пон могла видеть своего кузена в то время, когда он сказал это, она пришла бы в ужас.

XXVII

Как мы видели из писем, де Ласи встретил самый любезный прием со стороны барона в Порте. Шевалье ничего не говорил с ним о своих планах, и Гонтран на свободе любил и любовался прекрасной Маргаритой де Пон. Но раз вечером д'Асти взял маркиза де Ласи под руку и сказал ему:

— Пойдемте в вашу комнату и выкурим по сигаре, мне нужно поговорить с вами.

В этом приглашении звучало приказание — приказание от лица общества, в котором полковник был головою, душою же — шевалье, а Гонтран только орудием; поняв это, он повиновался беспрекословно.

— Дорогой друг, — сказал шевалье, — вы ведете ваши дела хорошо… даже превосходно…

— Что вы хотите этим сказать?

— Я наблюдаю за вами вот уже несколько дней и в восторге от вас…

И шевалье коварно улыбнулся.

— Объяснитесь… — пробормотал Гонтран.

— Это не трудно. Вы любите мою кузину. Гонтран покраснел, как школьник.

— Я не вижу в этом ничего предосудительного, — продолжал шевалье, — тем более, что вы приехали из Парижа именно только для этого, но я хочу обратить ваше внимание на то, что, кто желает достичь цели, не должен пренебрегать средствами.

— Что означают ваши слова?

— О! Друг мой, — сказал шевалье, — вы меня скоро поймете. Самый лучший способ увлечь женщину — это не выказывать своего чувства и как можно меньше обращать на нее внимания.

Гонтран смутился.

— Если вы, полюбив женщину, — продолжал шевалье, — будете становиться перед нею на колени и окружать ее заботами, то добьетесь только равнодушия с ее стороны, а подчас даже презрения.

— Я не состою в числе поклонников мадемуазель де Пон, — сказал Гонтран.