Код Шекспира - Джо Смит
– А разве не в этом прелесть хорошей истории? – Эдмунд рассмеялся, но его взгляд задержался на мне чуть дольше, чем обычно. – Некоторые вопросы не требуют ответа. По крайней мере, пока.
Джулиан, стоя рядом, бросил на него косой взгляд.
– Ты мог бы хотя бы раз быть менее загадочным.
– Но тогда я перестану быть собой, – Эдмунд положил руку на сердце, как актёр на сцене, его тон стал чуть мягче. – Истории нужно давать возможность разворачиваться. Особенно те, где на кону нечто большее, чем просто судьба.
– Знаешь, Анна, иногда история – это не просто слова, вплетённые в ткань времени, – сказал Эдмунд, оглядываясь через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то ещё. Его улыбка была тёплой, но в ней читалась какая-то неуловимая тайна. – Это что-то гораздо большее.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, чувствуя, как сердце учащённо забилось.
Он приподнял шляпу, касаясь её полей с лёгкой театральной небрежностью.
– Некоторые истории имеют свою волю, Анна. Они живут, дышат и выбирают своих героев. И, если повезёт, эти герои находят друг друга…
– Ты опять говоришь загадками, – возразила я, но мой голос был тихим, словно я боялась услышать ответ.
Эдмунд усмехнулся, его глаза стали чуть мягче.
– Я всего лишь актёр, Анна. Но скажу тебе одно: каждый сюжет требует своих поворотов, своих пауз и кульминаций. Иногда даже сцена должна ожить, чтобы дать героям понять, где их настоящее место.
– Ты что-то знаешь, – настаивала я, пытаясь поймать его взгляд. Меня била легкая дрожь, но тут Джулиан обнял меня, легонько прижимая к себе, будто напоминание, что я не одна.
Эдмунд усмехнуля, остановился, повернувшись к нам полностью.
– А что, если я скажу, что уже видел финал? – его голос звучал как шёпот, словно слова были предназначены только для нас двоих. – Но рассказать его… было бы слишком скучно.
Он подмигнул, как будто всё это – просто игра, но от его слов в груди вдруг стало тяжело.
– Эдмунд, ты…
– Анна, Джулиан, – перебил он с лёгким вздохом. – Помните одно: иногда мы просто персонажи, но иногда – те, кто держит перо. И кто знает, может быть, в этой истории ты гораздо больше, чем думаешь.
– Ты говоришь так, будто всё это твоя работа, – фыркнул Джулиан, но в его голосе послышалась тень сомнения.
Эдмунд засмеялся, легко и свободно, но его ответ заставил меня задержать дыхание.
– А разве это не очевидно, профессор? Кто ещё мог бы сделать это лучше, чем я?
Буря
Толпа гудела, словно море перед штормом. Сцена театра "Глобус" была окутана мягким светом факелов, которые дрожали на ветру. Зал наполнялся ароматами древесного дыма, смолистого пламени и холодного воздуха, проникающего сквозь щели в крыше. Места для зрителей были заполнены до отказа: от простых горожан в стоячем ряду до знатных дам и господ, сидящих под крышей.
Я стояла за кулисами, чувствуя, как пот стекает по моей спине, несмотря на холодный вечер. Широкий воротничок моего костюма, расшитого лёгкими серебряными нитями, слегка натирал шею. Грим на лице казался маской, не дающей дышать, а парик слегка зудел у висков.
– Всё в порядке? – тихий голос Джулиана раздался позади меня.
Я повернулась, увидев его фигуру в тени. Он выглядел внушительно: бархатный плащ глубокого синего цвета спадал с его плеч и добавлял его серо-голубым глазам магической глубины, а серебряный узор на костюме придавал ему царственную элегантность. Его лицо было сосредоточенным, но взгляд – мягким, почти успокаивающим.
– Думаю, да, – ответила я, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Он взял мою руку, слегка сжал её.
– Мы справимся, Анна. Ты справишься. Ты больше, чем просто актриса на этой сцене.
Его слова прозвучали, как заклинание, которое смогло временно успокоить моё сердце.
Когда сцена ожила, я почувствовала, как страх отступает. Голоса актёров заполнили пространство, их слова, точно вырезанные и доведённые до совершенства, отскакивали от стен театра, находя отклик в зрителях.
Моя очередь пришла, и я шагнула на сцену, почувствовав, как воздух вокруг становится гуще, как будто весь мир смотрел на меня.
– Ариэль, душа воздуха! – голос Джулиана, играющего Просперо, разнёсся эхом.
Я подняла взгляд, наши глаза встретились. В этот момент я почувствовала, что все слова, вся магия "Бури" – это не просто реплики. Это было наше с ним общение, наша история. Каждый жест, каждая интонация казались искренними, как будто мы говорили друг другу то, что боялись сказать в реальной жизни.
Мы двигались в унисон, создавая на сцене мир, где магия была реальной, где каждый вздох казался последним, а каждое слово – спасением.
Костюм облегал моё тело, ткань шуршала с каждым шагом. Парик и грим добавляли веса, но я больше не замечала их. Я была Ариэль, голос невидимого ветра, а Джулиан – Просперо, властелином моей судьбы.
Но вот финал. Великий маг отпустил меня – Ариэль – на волю. Но я не чувствовала себя свободной, вся в его власти. Я притаилась за кулисами. Сцена погрузилась в тишину, и только голос Джулиана, глубокий, наполненный странным сочетанием силы и хрупкости, наполнил пространство театра:
– Но, возвратив свои владенья
Ждать милосердия от вас? И дав обидчикам прощенье, И я не вправе ли сейчас
Я стояла за кулисами, сжимая рукой тяжёлую ткань занавеса. Её грубая текстура впивалась в пальцы, якорила меня в моменте, который был одновременно реальным и нереальным. Передо мной разворачивалась сцена, которую мы с Джулианом знали наизусть, почти жили ею, и всё же она теперь была другой.
Джулиан шагнул вперёд, его фигура выделялась на фоне деревянных декораций, освещённая мягким светом факелов. Его взгляд скользнул по залу, словно он искал в толпе ответы на вопросы, которые не смел задать.
– Итак, я полон упованья,
Что добрые рукоплесканья
Моей ладьи ускорят бег.
Я не могла дышать. Слёзы жгли глаза, но я сдерживалась. Это был момент, который невозможно было предсказать. История, что свела нас вместе, ткань времени, о которой так много говорил Эдмунд, всё это слилось здесь, в этих строках.
Джулиан слегка наклонил
