Династия Цин. Закат Китайской империи - Чан Лун
Противоречия внутри триумвирата обострились в 1869 году, когда князь Гун, поддерживаемый вдовствующей императрицей Цыань, приказал казнить главного придворного евнуха Ань Дэхая, одного ближайших наперсников Цыси. Некоторые историки на основании косвенных данных склонны считать Аня любовником вдовствующей императрицы. Ничего удивительного в этом нет, ведь отсутствие естества не лишает мужчину возможности доставлять женщине удовольствие другими способами. Императрица Цыси находилась в расцвете лет, здоровье у нее было хорошее, так что потребность в мужском внимании явно имела место.
Летом 1869 года Цыси отправила Аня в Сучжоу[136] надзирать над закупками шелка для придворных нужд. Непонятно, чем был вызван этот шаг – то ли необходимостью удалить Аня на некоторое время из столицы, поскольку у того разгорелся конфликт с великим князем Гуном, то ли желанием доставить своему любовнику (если Ань был им) удовольствие от путешествия по Великому каналу.
Согласно традиции, принявшей характер закона, евнухам запрещалось покидать столицу, поэтому цинские сановники сочли поездку Аня возмутительной и дикой, несмотря на то что она совершалась по приказу вдовствующей императрицы Цыси. Надо сказать, что Ань во время плавания по каналу вел себя не очень-то разумно и совсем не сдержанно – привлекал внимание окружающих роскошными одеждами и шумами празднеств, да вдобавок плыл под одним из императорских флагов с изображением золотого трёхлапого ворона Саньцзуняо[137]. Путь лежал через провинцию Шаньдун, наместник которой по имени Дин Баочжэнь в свое время по настоянию Аня был оштрафован на крупную сумму. Дин приказал взять Аня и его сопровождающих под стражу и в таком позорном состоянии отправил их обратно в столицу.
Великий князь Гун и его брат великий князь Чунь (Айсингьоро Исюань) настаивали на казни Ань Дэхая и его ближайших помощников. Вдовствующая императрица Цыань, для которой Ань был все равно что застрявшая в горле кость, поддержала это решение, и Цыси была вынуждена уступить, поскольку в сложившейся ситуации спасти Аня было невозможно. Для того чтобы ее уступка не выглядела как предательство, было придумано сообразное объяснение: якобы во время вынесения Аню приговора Цыси смотрела оперное представление, во время которого просила ее не беспокоить, а к тому времени, как представление закончилось, Ань Дэхай и шестеро его приближенных уже лишились своих голов. Правда, гладким образом дело не обошлось, известно, например, что один из евнухов, дерзнувший обвинить Цыси в гибели Аня, был задушен по ее приказу.
Отношения Цыси с великим князем Чунем, который не входил в правящий триумвират, но пользовался при дворе большим влиянием, осложнились из-за разногласий по вопросу отношения к «западным варварам». В свое время князь Чунь был одним из наиболее рьяных сторонников Цыси, поскольку видел в ней приемлемую альтернативу Совету восьми регентов, которые не смогли оказать достойного отпора «заморским варварам», подвергли империю позору и сократили дни императора Сяньфэна, который так и не смог оправиться от потрясения, вызванного бегством из столицы. Чунь надеялся на то, что Цыси сможет отомстить западным державам за все перенесенные по их вине унижения, не понимая заведомой бесперспективности нового обострения отношений: несмотря ни на что многие представители цинской знати продолжали верить в несокрушимое могущество империи Цин. Цыси же была нацелена на сотрудничество с западными державами и считала, что полезнее будет учиться у них, нежели воевать с ними.
В начале 1869 года, за семь месяцев до казни Ань Дэхая, князь Чунь подал Цыси доклад с требованием об изгнании всех «западных варваров» и возврата к политике «закрытых дверей». Доклад, содержавший развернутый план действий по «закрытию дверей», носил резкий, ультимативный характер – князь Чунь обвинял императрицу в недостаточном почтении к памяти покойного супруга, который «окончил свои дни с болью в душе». Цыси, не желавшая нового обострения международных отношений, поступила очень мудро, предоставив принятие решения высшим сановникам, большинство которых хотело мира, а не войны. Предложения Чуня были отклонены, и ему пришлось с этим смириться, но отношения между ним и Цыси испортились навсегда, и первой жертвой этого стал несчастный Ань Дэхай.
Потерпев неудачу в попытке «надавить сверху», великий князь Чунь решил действовать снизу и спровоцировал в июне 1870 года беспорядки в Тяньцзине. Поводом к беспорядкам послужили слухи о том, что монахини приюта, открытого французскими католиками, похищают китайских детей и вырезают у них глаза и сердца, которые «заморские варвары» поедают для укрепления организма. Были убиты французский консул Анри Фонтанье и еще более двадцати иностранцев, а также около сорока китайцев-католиков. Церкви, церковно-приходские школы и приюты были сожжены… Проведенное расследование установило, что организатором беспорядков стал военачальник Дачжан Чэнь, один из приближенных князя Чуня. Чунь к тому времени успел склонить на свою сторону многих сановников, напирая на то, что сейчас, когда с тайпинами покончено и империя прочно стоит на ногах, настало время для отмщения «заморским варварам». Кроме того, сановники хорошо понимали, что от искры Тяньцзинского инцидента может вспыхнуть вся страна, поскольку негативное отношение к иностранцам царило повсюду. Если бы Цыси выступила в защиту «заморских варваров» и потребовала наказать зачинщиков беспорядков, то утратила бы все свое влияние, поэтому ей пришлось пойти на хитрость. Императрица призналась, что они с ее «старшей сестрой» императрицей Цыань горят желанием отомстить, но считают нужным отложить изгнание иностранцев до совершеннолетия императора, в конце концов, война – это мужское занятие. Для того чтобы промедление не выглядело бы как упрямство или уловка, Цыси доверительно призналась сановникам, что они со «старшей сестрой» пребывают в растерянности и не понимают, что нужно делать…
От французов тоже исходила опасность. Французский посол требовал наказания тяньцзинских погромщиков, но Цыси, как уже было сказано, не могла этого сделать. Для того, чтобы подстегнуть цинское правительство к «правильным действиям», французские канонерки сделали несколько выстрелов по фортам Дагу, что в сложившейся ситуации было совершенно ни к чему. Положение спас сановник Ли Хунчжан, назначенный за свои старания наместником Чжили[138] (так в те времена назывались земли в современной провинции Хэбэй, которые из-за своей близости к столице находились в прямом подчинении императору). Компромиссный план, предложенный Ли, состоял в том, что несколькими наиболее активными погромщиками нужно пожертвовать ради успокоения западных держав, но наказание не должно приобретать массового характера, чтобы не спровоцировать новые беспорядки. Нанесенный французам ущерб был компенсирован из императорской казны по принципу «яшма за глину»[139], а сановника Чунхоу, бывшего наместника Чжили, который пытался защищать иностранцев от погромщиков, направили в Париж с заверениями в дружбе и готовности к примирению. Франция с
