Анри Кок - Сиятельные любовницы
История эта происходила в Риме в первые годы XVI столетня, при Папе Льве X, который искупил свои многочисленные недостатки покровительством ученым, художникам и поэтам.
«Век Льва X, — говорит Вьене, — воскресил век Перикла и Августа. Он покровительствовал Ариосту, заставлял играть комедии Плавта, Маккиавели и отыскивал с большими затратами старинные манускрипты. При нем Рафаэль обогатил Ватикан своими картинами, при нем блистали Корреджо, Леонардо да Винчи, Микельанджело и Браманте и при нем же завершалось сооружение великолепной базилики св. Петра. Правда, эти великие мужи были завещены ему Юлием II, и он передал их своим наследникам, но он достоин похвалы за то покровительство, которое им оказывал».
В то время, в 1514 году, жил в Риме богатый банкир по имени Августин Чиджи, который соперничал с папой в любви к искусствам и художникам. Будучи в течение трех лет покровителем Белла Империа, которой он давал громадные суммы и которая оставила его, не пожав ему даже руки, Августин Чиджи, чтобы рассеять горечь, оставшуюся после столь быстрого расставания, а также и по врожденной своей наклонности, всей душой отдался сооружению дворца в Трастеверино — одном из лучших кварталов Рима на правом берегу Тибра — дворца, из которого он хотел сотворить чудо.
Дворец этот назывался виллой Фарнезино.
В том же 1514 году Лев X декретом назначил Рафаэля главным архитектором храма св. Петра.
Но Рафаэль не мог жить при храме…
Августин Чиджи предложил Рафаэлю расписать главную галерею виллы и, чтобы облегчить ему работу, поместил его в великолепных покоях, выходивших на прелестные сады, которые находились в полном его владении.
Рафаэль захватил с собой своих слуг и лошадей, которых у него было много, ибо он вел жизнь принца: и люди и животные содержались за счет хозяина виллы…
Однажды утром, перед тем как сесть работать, Рафаэль прогуливался в саду в обществе одного из своих учеников, флорентийца Франческо Пенни, которого он очень любил за веселый характер; случай направил его шаги к выходу на Тибр, и там он встретил молодую девушку, вид которой тотчас же заставил биться его сердце.
Ей было лет семнадцать или восемнадцать, и она была прекрасна как мадонна.
Она стояла, прислонившись к дереву, в задумчивости смотря на сад.
Рафаэль подошел к ней.
— Как вас зовут, моя милая?
— Маргарита Джемиано.
— Ты из этого квартала?
— Да.
— Чем занимается твой отец?
— Он булочник.
— А!.. И ты, быть может, ждешь его здесь?
— Нет. Я соскучилась дома и вышла прогуляться.
— Быть может, ты сожалеешь, что нельзя гулять по саду?
— О! Я очень хорошо знаю, что такая бедная девушка, как и, не имеет права входить сюда…
— Так ты ошибаешься, Маргарита! Такая прелестная девушка, как ты, как бы ни была она бедна, имеет право ходить всюду. Пойдем?
Рафаэль подал руку Маргарите, она с минуту колебалась, наконец, решившись принять предложение, весело воскликнула:
— Пойдемте!..
А Рафаэль, наклонившись к ученику, шепнул ему: «Я нашел мою Психею!..»
Для фресок отделываемой виллы Рафаэль, следуя желанию Августипа Чиджи, избрал мифологические сюжеты. Он уже написал Сивилл и теперь одновременно занимался рисунками трех граций, Галатеи, Амура и Психеи.
Он провел в свою мастерскую ту, в которой сразу увидал совершенную модель супруги Амура.
По дороге Франческо Пении скромно отстал.
Маргарита с изумлением рассматривала этюды картин, развешенные по стенам.
— Поправится ли тебе, — спросил у нее Рафаэль, — если я сделаю твой портрет?
— Все равно, — ответила она, — если согласится батюшка.
— Отец твой согласится… будь спокойна… Я все устрою.
— Нужно еще испросить позволения у Томазо Чинелли.
— Это кто?
— Мой жених…
— А! У тебя есть жених?…
— Разве это не естественно в восемнадцать лет?..
— Конечно… И ты любишь его?..
— Гм!..
На минуту омрачившееся лицо Рафаэля снова посветлело.
— Не очень?.. Не правда ли? — спросил он.
Маргарита улыбнулась.
— Нет… не очень, — наивно ответила она.
— Чем занимается твой жених?
— Он пасет стада своего отца — фермера у сеньора Чиджи из Альбано.
— Пастух?.. О, ты стоишь не такой участи, Маргарита!.. С этими большими глазами, с этим маленьким ротиком, с этими роскошными волосами ты стоишь любви принца… Например, это ожерелье: подойдет ли оно тебе?
Художник подал молодой девушке великолепное золотое колье, купленное им накануне для подарка куртизанке Андреа, которая несколько недель была его любовницей. Увидев это украшение, сверкающие драгоценные камни, Маргарита смутилась и, хотя была готова надеть его, отступила и сказала:
— К чему примерять его, если оно не мое!..
— Почем знать! — возразил Рафаэль. — Если хочешь, я продам его тебе.
— За сколько?
— За десять поцелуев.
Она поглядела на художника.
Рафаэлю исполнился тридцать один год, черты его, как говорил Шарль Клеман, были нежны и приятны, хотя не имели правильности: его нос был велик и тонок, губы полны, нижняя челюсть выдавалась, но глаза были прекрасны, огромны, нежны, волосы темны, цвет лица смуглый.
Облик художника пришелся Маргарите по вкусу, я она, улыбаясь, воскликнула:
— Хорошо! Берите, но не больше десяти.
Он взял сотню, а хотел бы взять тысячу.
Но хотя и возбужденная этой игрой, молодая девушка имела силу или скорее — благоразумие окончить оную.
Внезапно вырвавшись из рук художника, она отскочила на порог его мастерской.
— Я заплатила! — сказала она. — Прощайте.
— Нет, не прощайте, а до свидания! Когда ты придешь снова?..
— Спросите у моего отца.
И она убежала.
Почти сразу же Рафаэль побывал у булочника Джемиано, который за пятьдесят золотых экю позволил ему рисовать свою дочь сколько ему заблагорассудится, обязав его заодно объявить своему будущему зятю о состоявшемся торге, а в случае, если тот будет препятствовать, объяснить ему причину.
Рафаэль не спал целую ночь после этого приключения; страстно пленившись Форнариной, как прозвали Маргариту по профессии ее отца, он считал каждый час до нового с ней свидания.
А думала ли в эту ночь о Рафаэле Форнарина? Да. И вот при каких обстоятельствах.
Дом Джемиано находился на углу одной из лучших улиц Рима, на улицу выходила лавка, позади дома находился сад, примыкавший к дороге, которая прилегала к Тибру.
Если б вместо того, чтобы грезить с открытыми глазами в своих покоях в Фарнезино о той минуте, когда он соединится с Маргаритой, Рафаэль с помощью какого-нибудь доброго волшебника перенесся в эту ночь в комнату дочери булочника, то едва лишь зародившаяся любовь если и не рухнула бы окончательно, в любом случай сильно поуменьшилась бы.
