Синтия Хэррод-Иглз - Длинная тень
– О, Господи, – сказала Аннунсиата Хлорис, которая и принесла ей новость, – если они вернутся опять, нас всех затопит! Клянусь, я никогда не видела столько воды сразу, сколько в этом ноябре в Уайтхолле. Если они вернутся, я поеду прямиком домой, в Йоркшир.
Но казалось, что принцу Вильгельму уже все осточертело, и хотя ветер дул все еще не в ту сторону, он послал твердый, но вежливый отказ вернуться в Лондон и расположился со своей свитой в Кентербери, пока ветер, наконец, не переменился и они двадцать седьмого не отплыли по бурному морю. К этому времени младенец герцогини умер, а Аннунсиата так устала от всей этой суматохи, что решила переехать в свой новый дом, хотя он был еще недостроен. Она переговорила со строителями, и они обещали закончить основные комнаты к рождественским праздникам.
– Я должна справить Рождество в новом доме, – радостно сказала Аннунсиата однажды утром во время примерки миссис Дрейк, наносившей последние штрихи на новое платье.
Снаружи, в приемной, торговцы обменивались радужными планами и надеждами, дожидаясь, когда им позволят войти с образцами своих товаров.
Берч с набором расчесок и щеток стояла рядом с Аннунсиатой, готовясь привести в порядок прическу хозяйки, как только закончится примерка. Сегодня Аннунсиата собиралась в компании молодого капитана гвардии лорда Беркли прокатиться верхом в Айлингтон, где они должны были встретиться с друзьями, чтобы повеселиться и развлечься в Грейт Чизкейк-хаус после бешеной скачки по полям.
Дверь распахнулась, и из приемной в комнату ворвался шум ожидающей толпы. Вошла Хлорис, неся на подносе почту, и впустила спаниелей, которых всегда, когда приходила миссис Дрейк, выдворяли из комнаты из-за их нездорового интереса к корзинам с нитками, лоскутами и булавками.
Походка Хлорис была быстрой, стремительной, несмотря на то, что она носила такие же высокие каблуки, как и ее хозяйка. Аннунсиата улыбнулась, глядя на нее: Хлорис была модной до кончиков ногтей, как и положено горничной графини, лицо тщательно накрашено, волосы аккуратно уложены, и все же под всем этим угадывались свежесть, простота и сдобность, словно у только что испеченной булочки.
– Как тебе это нравится, Хлорис? Рождество в Чельмсфорде! – спросила Аннунсиата.
Лицо Хлорис расплылось в улыбке.
– Госпожа, это чудесная мысль! И детей возьмете погостить?
– Детей? А, я понимаю, ты хочешь опять повидать сына. Ну, что ж, можешь ехать в Йоркшир, тебя здесь никто не держит.
Хлорис встряхнула головой, изображая возмущение:
– Ну, зачем, госпожа, зачем вы так говорите? Я просто думала, что вы хотите повидать своих детей, вот и спросила.
– Как бы не так, хитрюга! Ну, что у тебя там?
– Одно из Сент-Омера, мадам, второе из Оксфорда, – ответила Хлорис, сортируя почту.
– Дай мне сначала второе. Вы закончили, миссис Дрейк? Ну, ладно, тогда помогите мне переодеться.
Она читала письмо от Хьюго, облачаясь с помощью Берч и Хлорис в свою амазонку.
– Он хочет провести Рождество в доме своего друга Масслдайна. Хлорис, кто он такой? Я имею в виду, кто его отец?
Хлорис, которая, казалось, всегда знала всех и вся, сразу ответила:
– Старший сын маркиза Эли, миледи. Очень старинный род, но не богатый. Потеряли все...
– Я знаю, во время войн, – закончила за нее Аннунсиата. – Что еще?
– Маркиз происходит из очень знатного рода, но редко покидает свое поместье. Вдовец, его жена умерла десять лет назад. У него есть дочь пятнадцати лет.
– Ах, вот оно что! – сказала Аннунсиата, усаживаясь в кресло, чтобы Берч было удобнее укладывать ее волосы. – Ну, хорошо, думаю, это ему не повредит.
– Маркиз очень старомоден и в своем доме не позволит ничего лишнего, – сказала Хлорис.
Она выдавала информацию так, будто владела ею с рождения. Аннунсиата никогда не интересовалась, откуда ее горничная все знает и где черпает сведения, но в данном случае подозревала, что с этой же почтой Хлорис получила письмо от Джона.
– Ну, тогда я спокойна, пусть едет. Похоже, что он, наконец, нашел настоящего друга. Я была бы рада пристроить его. А если бы еще найти хорошую партию для мисс Арабеллы... Я собираюсь устроить прием в Чельмсфорде, очень большой прием, чтобы отпраздновать новоселье.
Она повернула голову к Берч, чтобы той было удобней.
– Ну, что там еще? – обратилась она к Хлорис.
– Думаю, это вам понравится, госпожа, – сказала Хлорис, протягивая Аннунсиате объемистый конверт с сургучными печатями.
Аннунсиата взглянула на адрес корреспондента и, тут же вскрыв письмо, быстро пробежала первые несколько строк, написанных аккуратным ученическим почерком Кита. Она подняла глаза и рассмеялась над Хлорис, лицо которой выражало подчеркнутое безразличие.
– Он приедет на следующей неделе, – сказала Аннунсиата.
Хлорис попыталась сделать вид, что ее это не волнует. Женщины переглянулись и рассмеялись.
– Как раз вовремя, на Рождество, госпожа, – сказала Хлорис.
– Да. У меня есть время до прихода капитана, чтобы написать письмо. Я должна сообщить Ральфу, что остаюсь на Рождество здесь.
– Я принесу бумагу. Если придет капитан, сказать, чтобы немного подождал?
– Нет, нет, – поправила ее Аннунсиата, – попроси его подождать. Диктовать можно любовникам, но не друзьям.
Хотя Аннунсиата просила Ральфа приехать в Лондон на Рождество, она была уверена, что он ни за что не приедет, потому что не сможет зайти настолько далеко в нарушении традиций, оставив Морлэнд в такой праздник, как Рождество. Она совсем не скучала по нему – скучать было некогда, так как все ее время было занято устройством нового дома, знакомством с соседями, и, в довершении всего, с ней был ее любовник. Кит теперь бывал в Лондоне каждую зиму, влекомый к Аннунсиате, как бабочка на огонь. Официально он приезжал по делам, а па самом деле – чтобы увидеть женщину, которую любил. В этом году она убедила его остаться на Рождество выступать в ее новом доме в качестве хозяина, что он мог сделать с полным основанием, будучи ее кузеном и сводным братом. Все, конечно, были в курсе их отношений и знали, что они любовники, и это послужило поводом для пикантного скандала и сенсацией для уайтхоллских сплетников. Но Аннунсиата ни на что не обращала внимания.
Она устроила прием накануне Рождества, самый шикарный, дорогой и запоминающийся прием в сезоне. И с тех пор дверь этого дома не закрывалась для гостей никогда. Аннунсиате было приятно видеть, что Арабелла привлекает к себе внимание, а еще больше ей нравилось то, что дочь при этом ведет себя умно и правильно. Она очень быстро покорила сердца молодых людей, состоящих на службе в конной гвардии, которые ухаживали за девушкой, писали ей стихи и обсуждали с ней лошадей. За ее здоровье пили часто, но, как доносили шпионы Хлорис, приличий не нарушали. В основном поклонниками Арабеллы были юные сыновья деревенских сквайров, ценивших в ней как знание лошадей, так и физическую притягательность. Аннунсиата внимательно изучила их и нашла, что никто из них не сможет составить для дочери приличную партию, но не беспокоилась. Хотя для девушки считалось очень важным выйти замуж в пятнадцать лет, но Арабелла была достаточно общительна и привлекательна, чтобы можно было не волноваться еще пару лет и не торопясь найти ей достойного мужа.
