Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами
Марион в этот день не могла найти себе места, носясь словно фурия между комнатами и кухней. И ее нетрудно было понять! Знать, что Эдмон совсем рядом, и не иметь возможности видеть его и разговаривать с ним из-за Альфонсо, не спускавшего с нее глаз, — это было слишком серьезное испытание ее терпения. С другой стороны, и Альфонсо чувствовал себя глубоко уязвленным, поскольку Марион не проявляла к нему ни малейшего интереса. Он устроил так, чтобы целых полчаса провести в одиночестве в комнате Ламота — Марион не могла не заметить его там, однако же не пришла к нему. Неужели все это из страха перед доном Луисом?
Эдмон продолжал хлопотать во дворе около внезапно заболевшей лошади, Альфонсо же, погруженный в невеселые мысли, все еще находился в комнате Ламота, с нетерпением ожидая, что туда украдкой проникнет Марион. Но вместо нее в комнату заявился дон Луис. Надежды молодого человека теперь рухнули, и он, стремясь избежать какого бы то ни было разговора с креолом, собрался уйти, однако дон Луис остановил его.
— Ну, дон Толедо, — сказал он, горько улыбнувшись, — нам обоим ничего больше не остается, как искать утешения — теперь взошла новая звезда, затмившая своим блеском наши.
— Я вас не понимаю, — коротко ответил Альфонсо.
— В самом деле? — спросил дон Гуарато. — Разве вы не заметили, что донна Марион очень недовольна нами? Мы оба мешаем ей флиртовать с этим французским офицером.
— Мне-то что до этого! — ответил Альфонсо и вышел из комнаты.
Впрочем, слова креола задели его за живое. В самом деле, только они объясняли всю необычность поведения Марион. Во-первых, Альфонсо умел постоять за себя, да и Гуарато мог разыскать его где угодно. Зачем ему сводить счеты непременно на гасиенде господина Ламота? Сердце юноши, предостерегавшее его с самого начала, не обмануло его: Марион оказалась кокеткой, недостойной настоящей любви, готовой броситься на шею первому встречному.
Тем больнее было убедиться в этом. Догадывался ли Эдмон, что Марион отдала ему предпочтение, и отвечал ли он ей взаимностью? Молодой офицер казался слишком простодушным и, похоже, действительно не замечал отсутствия Марион. Альфонсо хотел до конца в этом разобраться и решил разузнать у самого Эдмона, который как раз направлялся к дому. Он поспешил навстречу другу и попросил выслушать его.
— То, о чем я хочу поговорить с тобой, вероятно, немного удивит тебя, — начал Альфонсо. — Ты можешь мне ответить, что я не должен спрашивать тебя о подобных вещах. Впрочем, не думаю, что с твоей стороны дело зашло так уж далеко, чтобы уклоняться от ответа.
Слушая эти высокопарные слова, Эдмон удивленно смотрел на Альфонсо, затем, протянув ему руку, сказал:
— Я и правда в недоумении, но готов выслушать тебя и ответить, ничего не скрывая.
Благодарно взглянув на него, Альфонсо взволнованным голосом начал рассказывать, как по воле случая оказался на этой гасиенде и вскоре пленился хозяйской дочерью. Все же ему никогда не удавалось преодолеть ощущения, что ответному чувству Марион не хватает искренности, что прежде всего она любит в нем сына богатых и знатных родителей. Это удерживало его от признания и мешало попросить у дочери и ее отца согласия на брак. Мало-помалу его нерешительность стала вызывать у Марион, на первых порах явно к нему благоволившей, раздражение: она остыла к нему. Несмотря на все это, он не мог заставить себя сказать ей решающие слова, поскольку у него до сих пор не было случая проверить искренность и неподдельность ее чувства. Альфонсо упомянул и о письме Марион, и о ее попытках не допустить его на гасиенду, а закончил передачей слов, услышанных совсем недавно от дона Луиса.
— Этот человек, — добавил он, — хвалился, будто Марион была с ним в связи, что, разумеется, сделало бы всякие притязания с моей стороны невозможными. Однако дон Гуарато — болтун, не заслуживающий доверия: вероятно, он плохо отзывается о Марион, поскольку она отказалась выйти за него замуж. Отговоры ее отца не могут, правда, не озадачить меня. То, что какое-то время она весьма благосклонно относилась к дону Луису, не вызывает сомнений. Верно и то, что она рассталась с ним, как только появился я. Если же теперь она так быстро перенесла свои симпатии на тебя, случайно оказавшегося здесь нового человека, она просто легкомысленная, ветреная девица, которой я не собираюсь больше уделять внимание.
Эдмон выслушал рассказ Альфонсо с большим участием. На лице его отразилось смущение.
— Дорогой друг, во-первых, я хочу сразу же успокоить тебя, что Марион Ламот не произвела на меня ни малейшего впечатления, — ответил он. — Я люблю и, надеюсь, любим. Ты познакомишься с предметом моей любви и поневоле согласишься, что, храня в сердце такое чувство, можно не опасаться мимолетных соблазнов. Поскольку я совсем не обратил внимания, понравился ли хозяйской дочери, не мне читать ее взгляды. Я, правда, запомнил, как она предостерегала меня от клеветы, которую способен возвести на нее этот дон Луис. Я подумал, что ее слова продиктованы вполне понятным желанием не выглядеть в моих глазах по чужой милости хуже, чем на самом деле. В ней есть что-то непредсказуемое, необузданное. Она не привыкла отдавать себе отчет в своих чувствах и обдумывать свои поступки. Она слепо покоряется страстям, которые ее обуревают. Очень возможно, что она любила этого дона Луиса. Затем появляешься ты, и рядом с тобой креол кажется ей отвратительным. Однако твоя затянувшаяся нерешительность притупила ее интерес к тебе. Тут появляюсь я, новый человек, и ее симпатии переключаются на меня. Ну что тут поделаешь? Коль скоро Марион действительно такова, какой я ее себе представляю, быстрее всего она проявит свою натуру в том случае, если тебя несколько дней здесь не будет и я останусь с ней один. Мне, правда, очень не хотелось бы расставаться с тобой, но ради тебя я готов пойти на это. Такое решение самое лучшее: оно нисколько не компрометирует меня ни в собственных глазах, ни в глазах отца Марион. Если Гуарато прав, если она облюбовала меня и твое присутствие ее тяготит, то теперь, когда я буду пристально следить за ее поведением, я очень скоро это замечу. Может быть, на денек мне удастся удалить и Гуарато. Это еще больше развяжет ей руки… Впрочем, увидим!.. Кстати, вот и дон Луис, так что кончим этот разговор!
Креол, выйдя из дому, бросил подозрительный взгляд в сторону наших друзей, однако направился не к ним, а к дереву на самом краю ущелья, на котором имел обыкновение выделывать всякие головоломные трюки, чтобы продемонстрировать свою силу, ловкость и отчаянную храбрость. На этом не слишком толстом дереве выделялся гладкий прямой сук, напоминавший гимнастическую перекладину. Именно в таком качестве и использовал его дон Гуарато. Взявшись за сук одной или обеими руками, он раскачивался над пропастью, опускался и подтягивался — одним словом, проделывал все упражнения, какие делают на гимнастическом снаряде. Подобная забава вполне отвечала его хвастливой, безрассудной натуре. Он рассчитывал вызвать восхищение, но своим бессмысленным куражом не вызывал ничего, кроме страха и негодования.
