Уилбур Смит - Миссия
Каждый вечер Наконто брал копье, забредал в один из водоемов и стоял неподвижно, как охотящаяся цапля. Когда близко проплывала крупная зубатка, он протыкал ее копьем, вытаскивал, бьющуюся, разбрызгивающую воду, и поднимал высоко над головой. Тем временем Нонту плел корзину из стеблей папируса и надевал ее себе на голову; через щели между прутьями он мог видеть. Нонту погружался в воду, так что на поверхности оставалась только голова, скрытая корзиной. Он с бесконечным терпением, осторожно приближался к стае диких птиц. И когда оказывался близко, хватал птицу за лапы и тянул под воду. Она не успевала даже крикнуть, прежде чем он сворачивал ей шею. Таким образом ему удавалось добыть пять-шесть птиц, прежде чем остальные, что-то заподозрив, улетали, громко крича и хлопая крыльями. По вечерам воины ужинали свежей рыбой и жареной птицей.
Люди и лошади страдали от укусов насекомых. Как только солнце садилось, с воды поднимались гудящие тучи, и воинам приходилось сидеть в дыму костров, чтобы избежать нападений. Утром лица у всех были распухшие и усеянные укусами.
Так прошло двенадцать дней, а потом у одного из воинов появились признаки болотной лихорадки. Вскоре и его товарищи один за другим пали жертвами этой болезни. У них начиналась сильная головная боль, их неудержимо трясло, даже во влажной духоте, а кожа на ощупь делалась горячей и сухой. Утром те, кто покрепче, помогали больным сесть верхом, а потом ехали рядом, помогая держаться в седле. Ночами многие бредили. Утром у костров находили мертвых. На двенадцатый день умер Тонка. Его похоронили в неглубокой могиле и поехали дальше.
Некоторые оправлялись от болезни, хотя лица у них оставались желтыми, а сами они – слабыми и исхудавшими. Немногих, в том числе Таиты и Мерена, болезнь вообще не коснулась.
Мерен подгонял измученных лихорадкой людей:
– Чем быстрей мы выберемся из болот с их ядовитыми испарениями, тем быстрей к вам вернется здоровье. – И шепотом признавался Таите: – Я очень боюсь потерять из-за болотной лихорадки шиллуков. Тогда все пропало. Мы никогда не выйдем из этой глуши и все здесь погибнем.
– Болота – их дом. Шиллукам не страшны местные болезни, – успокаивал Таита. – Они останутся с нами до конца.
Они продвигались все дальше на юг, впереди открывались новые обширные заросли папируса – и оставались позади. Людям казалось, что они увязли, словно насекомое в меду, и не могут высвободиться, как ни стараются. Однообразие окружающего отупляло и утомляло. Но вот на тридцать шестой день пути впереди, у границ видимости, появилось множество черных точек.
– Это деревья? – спросил Таита у шиллуков.
Наконто забрался на плечи Нонту и выпрямился во весь рост, легко удерживая равновесие. Он часто так делал, когда нужно было посмотреть поверх зарослей.
– Нет, старик, – ответил он. – Это хижины луо.
– Кто такие луо?
– Их трудно назвать людьми. Это обитатели болот, питающиеся рыбой, змеями и крокодилами. Такие лачуги, как вы видите, они строят на сваях. Тела вымарывают грязью, пеплом и другой пакостью, чтобы защититься от насекомых. Нрава они дикого и свирепого. Когда мы их находим, то убиваем, потому что они крадут наш скот. Украденный скот они загоняют в свои крепости и там поедают. Это не люди, а шакалы и гиены.
Он презрительно плюнул.
Таита знал, что шиллуки живут кочевым скотоводством. Они любят свой скот и никогда не убивают домашних животных. Вместо этого они осторожно протыкают жилу на горле животного, набирают в калебас кровь, а потом заклеивают крошечную ранку глиной. Кровь они смешивают с коровьим молоком и пьют.
– Поэтому мы такие высокие и сильные, такие могучие воины. Поэтому нас и не берет болотная лихорадка, – объясняли шиллуки.
Добравшись до поселка луо, воины обнаружили, что хижины на высоких сваях брошены. Однако повсюду видны были следы недавнего обитания. Рыбьи головы и чешуя у стоек, на которых коптилась рыба, совсем свежие, пресноводные крабы, сидящие на крышах, и канюки не успели до них добраться, угли в кострах не остыли. Участок за деревней, который луо использовали как нужник, завален свежими экскрементами. Наконто внимательно изучил их.
– Они были здесь еще утром. Они и сейчас близко. Вероятно, следят за нами из зарослей.
Они покинули деревню и уехали, как казалось, бесконечно далеко. К середине дня Наконто привел отряд к небольшому возвышению, сухому острову в болоте. Здесь воины привязали лошадей к колышкам, вбитым в землю, и накормили их лепешками дурры из привешенных к мордам мешков. Таита осматривал больных, повара готовили обед. К наступлению темноты все спали у костров. Только стража оставалась начеку.
Костры прогорели, а воины крепко спали, когда их внезапно разбудили. В лагере разверзся настоящий ад. Слышались крики и вопли, топот лошадей, плеск воды вокруг острова. Таита вскочил и бросился к Дымке. Лошадь вставала на дыбы, пытаясь вырвать кол, державший ее на месте. Точно так же вели себя остальные лошади. Таита схватил повод и успокоил Дымку. Он с облегчением увидел дрожащего от страха жеребенка по-прежнему рядом с матерью.
Вокруг с криками и воплями метались темные тени, тыкали лошадей копьями, заставляли вырываться. Одна из фигур набросилась на Таиту, угрожая копьем. Таита посохом отбросил копье и вогнал конец посоха в горло нападающего. Тот упал и замер.
Мерен и командиры собрали людей и бросились в атаку, обнажив мечи. Им удалось сразить нескольких нападающих, но остальные растворились в ночи.
– За ними! Не дайте им уйти с лошадьми! – кричал Мерен.
– Не разрешай своим людям преследовать их в темноте, – настойчиво сказал Таите Наконто. – Луо коварны. Они заведут воинов в топь, и те попадут в засаду. Надо дождаться света, и уж потом идти за ними.
Таита поспешно остановил Мерена, который в пылу сражения неохотно воспринял предупреждение и отозвал людей.
Подсчитали потери. Четверым часовым перерезали горло, еще один был ранен копьем в бедро. Три луо убиты, один тяжело ранен. Он стонал, лежа в крови и экскрементах, вытекавших из его кишок.
– Кончайте с ним! – приказал Мерен, и один из воинов ударом боевого топора отсек раненому голову. Не хватало восемнадцати лошадей.
– Мы не можем потерять столько, – сказал Таита.
– И не потеряем, – угрюмо пообещал Мерен. – Мы их вернем – клянусь сосками Исиды.
Таита при свете костра осмотрел один из трупов луо. Низкорослый крепкий мужчина с грубым обезьяньим лицом. Покатый лоб, толстые губы и маленькие, тесно посаженные глаза. Голый, только вокруг талии кожаный пояс, к которому привешена сумка. В сумке амулеты, кости пальцев и зубы, причем некоторые из них человеческие. На шее, на ремне из плетеной коры, кремневый нож, на нем кровь одного из часовых. Нож грубой работы, но когда Таита опробовал его на плече мертвеца, лезвие легко разрезало кожу. Тело луо покрывал толстый слой грязи и речного ила. На лице и груди примитивный рисунок, нанесенный белой глиной и красной охрой: точки, круги и волнистые линии. От мертвеца несло древесным дымом, гнилой рыбой и собственным звериным запахом.
