Александр Дюма - Капитан Ришар
Не наскочили ли они на казачий аванпост?
Один из солдат решился обойти костер сзади и, вернувшись, доложил, что это отдельная изба, видимо служившая жилищем какому-нибудь крестьянину. Никаких следов ни жителей, ни казаков поблизости не было.
Пошли прямо к избе и, когда оказались на расстоянии около двадцати шагов, они увидели, как оттуда вышел человек с пистолетом в каждой руке.
— Стой, кто идет? — по-французски спросил он.
— Француз! Француз! — хором воскликнули пятьсот голосов.
Человек молча вернулся в избу.
Это безразличие было непонятно. Наверное, этот француз не в себе, иначе как мог он так холодно встретить своих братьев?
Двинулись вперед, вошли в избу и обнаружили его на коленях около трупа.
— Капитан Луи Ришар! — прошептало несколько голосов.
— Тот, что все время звал своего брата, — сказал немец, видевший, как упал Поль.
В это время в избу вошел Ней.
Луи узнал его.
— Господин маршал, — сказал он, — вы ведь ищете Днепр, не так ли?
— Да, — ответил маршал.
— Тогда помогите мне похоронить моего брата, и я провожу вас прямо к реке.
— Такие же смелые солдаты, как и он, остались незахороненными, — ответил маршал. — Как бы мало времени мы ни потратили на рытье могилы, это будет потерянное время.
— Господин маршал, сегодня ночью я видел, как волки пожирают трупы, а я не могу позволить, чтобы то же было с моим братом. То время, которое мы потеряем, я вам обещаю наверстать.
— Пусть поищут, не осталось ли саперов с кирками и ломами.
Нашлось четверо или пятеро солдат, сохранивших свои инструменты.
— Те, что выроют могилу для моего брата, получат медвежью шкуру и мой плащ, — сказал Луи Ришар.
Два человека принялись за дело; им удалось вырыть нечто вроде могилы. Туда положили тело капитана Поля Ришара и засыпали его землей; потом четверо солдат разрядили над могилой свои ружья.
Со времени выхода из Москвы ни один генерал не удостоился таких посмертных почестей.
— Ну вот, — сказал Луи Ришар, — теперь пошли.
И, проводив маршала к оврагу (тому самому, куда Луи упал ночью; снег в нем еще был красным от крови волка и его собственной), сказал, указывая на ручей, который тек к востоку:
— Смотрите, господин маршал, вот несомненно приток Днепра; следуя по нему, мы найдем реку.
Это предположение было так вероятно, что не вызвало ни малейшего возражения. Двинулись вдоль по оврагу, и тот привел к деревне, заброшенной, как и все селения в этих местах.
Прошли через деревню и, выйдя из нее, заметили реку.
— Теперь остается выяснить, — сказал Луи Ришар, — замерзла ли река.
— Замерзла, — произнес Ней.
Молча приблизились к берегу. Замерзла река или нет — это был вопрос жизни или смерти для двух тысяч человек…
Река замерзла! До этого места она еще текла, но здесь был резкий изгиб ее берегов, движение воды замедлилось, и льдинки примерзли одна к другой, быть может, не более часа назад. Выше и ниже по течению виднелись плавающие льдины.
— Нам осталось только убедиться, — сказал маршал, — выдержит ли лед. Есть ли доброволец, готовый рискнуть жизнью ради спасения двух тысяч французов?
Он не успел закончить свое обращение, как один человек уже ступил на гибкую поверхность — это был Луи. Ужасная боль, испытанная им только что от смерти брата, сделала его равнодушным к собственной безопасности, поэтому он ставил жизнь на карту, совсем не считая подвигом рискнуть ею ради такого результата.
Вся армия следила за ним, задыхаясь от волнения; он дошел до другого берега, не давая себе труда обходить препятствия и избегать опасные места.
Это было все, чего можно было ожидать от бесстрашного молодого человека; возгласы благодарности донеслись до него.
Тогда, хотя его об этом и не просили, он снова ступил на лед и с той же беспечностью по отношению к своей жизни вернулся к колонне.
— Пешие пройдут, господин маршал, если будут идти по одному и принимая предосторожности; быть может, до другого берега доберутся и несколько лошадей, но все остальное придется бросить, и надо спешить: лед начинает таять.
Ней огляделся вокруг себя: на месте была едва одна тысяча человек. Колонна, состоящая из ослабевших, раненых и больных, женщин и детей, распалась в поисках продовольствия.
— Даю на сбор три часа, — сказал Ней.
— Переходите, господин маршал; я же останусь и буду следить за переправой колонны, — сказал генерал Рикар.
— Я перейду последним, — заявил Ней, — только отдохну эти три часа, так как не спал всю ночь. Пусть меня разбудят, когда наступит время переправы.
И, завернувшись в свой плащ, он лег на снег и заснул, как сделал бы Цезарь, Ганнибал или Александр. Маршал обладал неукротимым темпераментом великих военачальников и могучим здоровьем, каким наделены герои.
Через три часа его разбудили. Все, кого можно было собрать, сгрудились на берегу реки; однако до темноты оставалось лишь два часа: надо было спешить.
Луи Ришар перешел первым и так же успешно; но те, кто шел за ним, объявили, что чувствуют, как под ними прогибается лед; немного дальше они закричали, что лед уходит под воду, а они идут по колено в воде; затем им не надо было уже ничего говорить: все услышали, как трещит лед.
— Переходить по одному! — скомандовал маршал.
Все подчинились из чувства самосохранения.
Длинный ряд солдат, идущих на некотором расстоянии один от другого, стал робко переходить реку; подвижная поверхность ее колебалась у них под ногами.
Первые добрались до противоположного берега; но там крутой, обледеневший, скользкий склон, казалось, толкал их обратно в реку. Они собирались покинуть землю древней России, но земля России словно хотела оставить у себя живых вместе с мертвыми!
Многие французы, наполовину преодолев склон, оступились, покатились вниз и, разбив своей тяжестью хрупкий слой льда, исчезли в реке.
Потом, к одиннадцати часам вечера, поскольку пришлось потратить пять часов на этот медленный опасный переход, наступила очередь больных, женщин и детей, шедших с колонной: до этого они передвигались в повозках, и теперь эти несчастные не хотели выходить из них, так как там было все, чем они обладали, да и к тому же — как двигаться дальше?
Было найдено место, где лед был покрепче и несколько лошадей уже перешли его; маршал разрешил пройти по тому же месту и повозкам.
Две или три рискнули на это.
Все шло хорошо, пока они не прошли треть реки; там лед начал прогибаться и трещать, раздались крики, но повернуть назад уже было невозможно. Спасение было лишь в том, чтобы большой вес не задерживался на одном и том же месте.
