Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Факелы догорели, пока путники наши добрались до порта. С удивлением разглядывая в темноте около «Лючии» огромную махину, очевидно, только что прибывшего корабля, Вуек с удовольствием поцркал языком:
– Никак, это твой «Святой Бенедикт», а, Касю? Отшвартовались раньше нас на сутки, а прибыли, видишь, на сутки позже… Видно, их тоже потрепало бурей… Вот, может, действительно ты, даст бог, свидишься со своим заступником фон Эльстером. Да что ты кривишься, я тебя не принуждаю… Ну, да ладно, свидишься, не свидишься – твое дело. А мы, как закончим погрузку и ремонт, тут же в обратный путь двинем!.. Эх, я и забыл! – хлопнул вдруг себя по лбу боцман. – Синьорина Беатриче, племянница кардинала, просила привезти ей из Стамбула хоть маленький кувшинчик розового масла, а тут, оказывается, султан отдал строжайшее распоряжение, запрещающее вывоз благовоний из Турции и даже провоз их через его столицу!
На «Святой Лючии», несмотря на поздний час, они застали команду в страшном возбуждении. Только что старики еле-еле растащили кинувшихся друг на друга Паоло Ротту и Марио Скампиони. Отчего началась ссора, никто толком не мог объяснить, но плохо то, что Марио со зла выболтал Ротте о завещании покойного капитана.
– Не быть тебе уже больше на нашей красотке «Лючии»! – орал он, выплевывая кровь. – И в Венеции тебе уже не быть! Можешь отправляться в далекие страны и заводить там торговлю. А то сделай богатый вклад в монастырь, чтобы святые отцы замолили твои грехи!
«Эх, Марио, Марио, крестовый мой брат,[38] как же ты оказался таким болтуном?»
Поднявшись этой ночью, чтобы сменить товарищей по вахте, Каспер долго, внимательно разглядывал бархатно-синее небо, раскинувшееся над спящим городом.
«Вот бы здесь Учителю делать наблюдения за светилами! – подумал он. Тронув спрятанное за пазухой письмо, он улыбнулся в первый раз после смерти бедного Зорзио Зитто: – Как хорошо, что все закончилось! Обратный путь мы, даст бог, совершим без всяких затруднений. Вуек уже хорошо знает каравеллу, привык к команде, да и матросы, как видно, его полюбили».
– Гаспаре! – вдруг из темноты окликнул его хриплый голос. – Гаспаре!
С трудом Каспер узнал Паоло Ротту. Физиономия матроса была вся разукрашена синяками и кровоподтеками.
– Что тебе, Паоло? – спросил юноша, стараясь подавить в себе чувство легкого злорадства при виде распухшего и посиневшего лица забияки.
– Гаспаре, это правда, что болтал генуэзец? Правда, что Зорзио обошел меня в завещании?
– Господь с тобой, Паоло! – воскликнул Каспер. – Капитан оставил тебе целое состояние! Даже ничего не делая, ты до смерти сможешь безбедно прожить на эти деньги!
– Я не хочу ничего не делать! – заорал Ротта. – Я хочу командовать «Санта Лючией»! Зорзио дал слово Бианке, что оставит мне каравеллу!
– Да, и он даже написал завещание, по которому тебе в собственность переходила «Санта Лючия»… Но, Паоло, посуди сам, разве ты можешь командовать таким кораблем? Капитан одумался и составил другое завещание.
– Оно у тебя, Гаспаре? – спросил Ротта тихо. – Гаспаре, я всю жизнь буду молить за тебя бога… Гаспаре, порви, уничтожь это завещание!
– Ты рассуждаешь, как ребенок! – сердито сказал Каспер. – При составлении завещания присутствовало трое людей, не считая священника, отца Луки. И, кроме того, капитан оговорил, что, если завещание не будет почему-либо доставлено Мадзини, тот из нас четверых, кто останется в живых, явится к кардиналу и клятвенно засвидетельствует последнюю волю капитана.
– Завещание у тебя? – спросил Ротта таким тоном, что Каспер пожалел, что у него за поясом нет кинжала или пистолета, как у других матросов.
«Что ему сказать? Завещание у отца Луки, но священник стар и немощен, а Ротта способен на все».
– У меня, – ответил Каспер твердо. – А теперь ступай в кубрик и проспись! Ты так орешь, что перебудишь команду не только у нас, но и на соседнем судне.
«Святой Бенедикт» стоял борт о борт с «Лючией». На палубе его действительно началось какое-то оживление, замелькали огоньки фонариков. Каспер даже разглядел на расстоянии трех протянутых рук темную фигуру человека, буквально перевесившегося за борт.
– Я в последний раз молю тебя, Гаспаре Бернат, – сказал Ротта со слезами в голосе, – отдай мне завещание… Ради сестры моей Бианки, которая принимала тебя, как родного.
«Ради нее я как раз не должен этого делать», – подумал Каспер, но промолчал.
– Отдай завещание, проклятый поляк! – вдруг заорал Ротта. – Ты говоришь, о нем знает четверо людей? Так вот могу пообещать тебе, что никто из вас четверых не доберется до Венеции!
– Ты что, хочешь провертеть дырку в днище «Санта Лючии»? – спросил Каспер презрительно. – Да ты потонешь вместе с нами! Впрочем, – вспомнил он вдруг, – пока я на «Лючии», ты не сделаешь нам ничего плохого. Ты поклялся перед мадонной, что жизнь моя для тебя священна и неприкосновенна. Ступай проспись. Ты, верно, хлебнул лишнего на радостях, что мы прибыли в Константинополь… Верно, Паоло, – добавил Каспер миролюбиво, – тебе нельзя пить. Под хмельком ты всегда ввязываешься в драки или несешь такую ерунду, как сейчас… Подумай лучше о добрейшей синьоре Бианке, как тебе утешить ее в горе… Теперь ты станешь богатым человеком, Паоло, со временем приобретешь фелуку, а потом – кто знает, – набравшись опыта, может быть, станешь заправским капитаном… Я много учился и плавал вместе со своим отцом, но мне и на ум не пришло бы командовать таким судном, как «Святая Лючия»! Да и ребята тебя недолюбливают, Паоло, ты сам это знаешь!
– Отдай завещание! – хрипло пробормотал Ротта.
Каспер пожал плечами и повернулся к нему спиной.
Глава одиннадцатая
БОГ ДАЛ – СВИДЕЛИСЬ
Хотя боцман Якуб Конопка уже около пяти лет не заглядывал в Стамбул, но оказался прав: приезжие иностранцы по-прежнему собирались в кофейне Спиридона Акрита. Это было, пожалуй, единственное место в городе, где можно было отведать свинины и запить еду вином.
Сейчас в ней собралась на поминки покойного капитана почти в полном составе команда «Санта Лючии». На корабле остались только дежурные по кораблю и люди, занятые по ремонту. Обычно до окончания плавания матросам избегают выплачивать причитающиеся им деньги, но Зорзио Зитто понимал, что в Турции никто не сбежит с корабля, да и к людям своим он успел приглядеться. Поэтому боцману Густаву Кнебелю задолго до прибытия в Константинополь было велено выплатить команде часть жалованья.
Паоло Ротта подсел было к одному из столиков, но четверо ребят, не сговариваясь, отвернулись от него, а затем, воспользовавшись каким-то предлогом, перешли за соседний столик.
