Двойник с того света - Иван Иванович Любенко
Клим повернулся. Перед ним стоял купец Волков.
Ардашев, помня, что при последней встрече этот субъект не подал ему руки, лишь слегка склонил голову и ничего не ответил.
– Далеко ли собрались? – поинтересовался попутчик.
– А вы? – выпустив струйку дыма, поинтересовался Ардашев.
– Еду в Казань.
– Я тоже.
– Надо же, какое совпадение! – вскинул руки купец.
– Бывает.
– Новость слыхали?
– Какую?
– Папасов преставился. Наказал Господь фарисея. Паралич сердца.
– Его убили.
– Да неужто? И как же? Абреки кинжалом закололи? – хохотнул коммерсант.
– Нет, его отравили.
– Вот оно как! – задумчиво проронил Волков. – А кто?
– Пока неизвестно, но вы один из подозреваемых.
– Я-а? – указывая на себя большим пальцем и тараща от удивления глаза, проронил купец.
– Вы-с, Александр Владимирович, вы-с.
– Ого! Вы, смотрю, даже моё имя и отчество запомнили… А почему это вдруг я?
– Все же слышали, как вы угрожали покойному. И я в том числе… Думаю, вас допросят сразу, как только найдут.
Волков весь обратился в большой вопросительный знак.
– И что же, меня уже ищут?
– Несомненно.
– И кто же?
– Судебный следователь Афанасий Панкратович Ковбаса.
– Как? – раскрыл рот Волков, напоминая сома, только что вытащенного из тины. Его усы двигались сами по себе.
– А вот представьте себе, – издевательски потешался студент, выпустив струйку дыма.
– Какая чушь! Потомок князя Меншикова – убийца? Да вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? – воскликнул он и гневно сдвинул брови.
– О! Простите, ваша светлость, – усмехнулся Ардашев и, рассматривая свой перстень, сказал: – Кстати, вот эту золотую штучку, принадлежащую ранее светлейшему князю, всего неделю назад мне подарил Иван Христофорович Папасов.
– Что? Дайте взглянуть… Не может быть!
– Истинно. И знаете за что?
– Нет…
– Я догадался, как быстро потушить пожар на суконной фабрике, которую кто-то поджег. А перед этим, вероятно, тот же злодей напоил рабочих, устроивших беспорядки.
– Ни к первому, ни ко второму я никакого отношения не имею. Впрочем, как и к убийству.
– Следствие разберётся, – бросив за борт окурок, парировал Клим.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ровным счётом ничего.
– А не позволите мне повнимательнее рассмотреть подарок покойного Папасова?
Клим снял перстень и передал купцу. Тот поднёс его к глазам, потом к солнцу и, цокая от удивления языком, заключил:
– Настоящий. Самый что ни на есть настоящий. Именно он изображён на картине голландского живописца Михаила ван Мюсхера «Портрет сержанта Преображенского полка А.Д. Меншикова», написанный в 1697 году. Только мой великий предок носил его на левом мизинце, а вы на правом.
– А на картине Сурикова «Меншиков в Берёзове» у князя перстень на указательном пальце левой руки. Но художник всё выдумал. Не могло быть у светлейшего никакого перстня. Перед отправкой в Берёзов с него даже одежду содрали, заменив на крестьянское облачение, не говоря уже о ценностях. Это была воля Верховного тайного совета. Изъяли всё подчистую.
– Всё, да не всё, – покачал головой Волков.
– Часть имущества светлейшего князя императрица Анна Иоанновна вернула Александре и Александру – дочери и сыну князя. Вероятно, кто-то из потомков заложил перстень или продал, а может, проиграл в карты, – предположил студент.
– А вы не допускаете, что генералиссимус мог просто подарить его кому-нибудь ещё до своей опалы?
– Вряд ли, – скривил губы Ардашев. – Голиаф Ораниенбаума был чрезвычайно скуп. Он даже супружницу свою в хорошие времена не особенно баловал подарками. Велел как-то отвезти ей шестьдесят огурцов, ему подаренных, да яблоко, которым его угостил государь, а другой раз – рыбу, лично им выловленную в реке. А вот она своему Сашеньке перстни с изумрудами дарила да золотые табакерки, а уж про возы с провиантом, включая самые дорогие вина, и не говорю.
– Хорошо. Я дам вам за него тысячу рублей.
Клим протянул руку за перстнем:
– Позвольте, сударь, я верну его на место.
Волков нехотя отдал украшение.
– Простите, как вас величать?
– Ардашев Клим Пантелеевич, – водружая перстень на мизинец, произнес он.
– Служите ль где или по торговой части?
– Студент.
– Для студента тысяча рублей – весьма значительная сумма. А вы капризничаете.
– Это кому как.
– Ах да, понимаю. У вас богатый папенька.
– Дело не в родителе. Главное, правильно оценивать вещь.
– Согласен. Тогда назовите свою цифру.
– Перстень не продаётся.
– Вы что, не понимаете, что тут золота от силы рублей на триста?
– Ценность данного раритета заключается не в драгоценном металле, а в том чью руку он украшал.
– Так и быть – даю полторы тысячи.
– А вы в самом деле прямой потомок светлейшего князя? – пропустив торг, осведомился Клим.
– А зачем мне врать?
– И тоже носите княжеский титул?
– Пока нет, но скоро буду.
– Что значит «скоро»? Как же сие возможно?
– А очень просто, молодой человек. Дельце это старое, но адюльтером попахивает. Но так уж и быть, расскажу-с. Может, после этого и сподобитесь перстенёк моего предка продать. – Негоциант помедлил немного, будто собираясь с мыслями, а потом, глядя куда-то вдаль, принялся вещать: – У Александра Даниловича и супружницы его Дарьи Михайловны родились семеро детей, но выжили только трое: Мария – старшая, бывшая невеста государя Петра II, 1711 года рождения, потом ещё дочь Александра, 1712-го, а самый младший сын, тоже названный в честь отца, появился на свет в 1714 году. Мария умерла в ссылке от оспы, а брат и сестра выжили и, будучи оба помилованными императрицей Анной Иоанновной, вернулись в высший свет. Сестру приняли ко двору, а брат выбрал воинскую службу. Часть имущества семьи им возвратили. Но Александре не довелось долго пожить. В двадцать четыре года её не стало. Умерла при родах. Теперь лишь сын Александра Даниловича – Александр Александрович Меншиков – оставался единственным продолжателем фамилии. Он много воевал, храбро сражался и дослужился при Екатерине II аж до генерал-аншефа[75]. Правда, скончался в пятьдесят лет. Не буду вас дальше утомлять историей всех потомков, скажу лишь, что последний из них – генерал от кавалерии Владимир Александрович Меншиков, женатый на Леонилле Николаевне Гагариной, троюродной сестре убиенного государя Александра II, – законных наследников так и не заимел. Четверо его детей умерли в младенчестве. С высокомерной и язвительной супругой у старого вояки отношения не сложились, а вот с моей матушкой, служившей у него горничной в имении Черёмушки, они жили, что называется, душа в душу, хоть она и была крепостной. Но от жены эту связь он тщательно скрывал. Как вы понимаете, я не случайно ношу его отчество. Да, мой отец – Владимир Александрович Меншиков, старый боевой генерал, получивший в боях несколько ранений. Время шло. Имение своё он продал и последние годы чаще бывает в Германии, чем
