Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться - Евгения Говоркова-Никифорова
Радомир лежал на меховом плаще и смотрел на тёмное небо, усыпанное звёздами. Глухая тоска металась где-то в глубине, поскуливая как щенок и щедро делясь своей болью с хозяином. Завтра они достигнут пустоши, где его ждёт встреча с семьёй. Боярин тосковал по маленькому сыну, а жена… Чеслава – красивая, гордая, когда-то горячо и нежно любимая… Он и сейчас не позволил бы даже волосу упасть с её головы, заслонил бы от всех невзгод, её – мать своего первенца… Вот только сердце его медленно, но верно заполнял совершенно другой женский образ, неся с собой невыносимую муку. Закрыв руками лицо, ратник тихо застонал…
– Радомир! Радомир, что с тобой??? – Аглая встревоженно трясла его за плечо.
Она подняла голову, намереваясь позвать кого-то ещё, но воевода схватил её за руку. Майпранг вместе с остальными волками на носу судна продолжал военный совет – вот и пусть совещается…
– Не надо! Всё в порядке…
– Да уж вижу, в каком ты порядке! – проворчала девушка, положив ладонь ему на лоб.
Он потянулся губами к её руке, в последний момент остановив себя невероятным усилием воли…
– Аглая, выслушай меня! – ратник взял в свои большие ладони её руки, удерживая девушку на месте. – Я хочу, чтобы ты знала: я не желаю тебе зла, но лучше держаться от меня подальше…
– Жар у тебя, Радомир, вот и несёшь всякий бред! – фыркнула она. – Вот завтра встречу наконец Ятрагора и попрошу: пусть сварит тебе своё самое вонючее и гадкое на вкус снадобье – чтобы сразу и излечило, и мозги на место вернуло!!!…
Воевода слабо улыбнулся: неисправимая бестия! Не тем ли зацепила, приворожила, что нет ни сил, ни желания избавиться от этих пут??? Уже не таясь, он прижался щекой к ладони девушки и легко прикоснулся к ней губами. Аглая оцепенела.
– Тоска снедает меня, мочи нет с ней совладать, бед могу натворить… Завтра, коли бой случится, – смерти искать буду, успокою и её, и себя навеки!… Люблю я тебя, Аглая, больше жизни люблю…
***
…Едва забрезжив, прохладное утро окутало окружающий мир туманной дымкой. Первые лучи солнца осветили недалёкий знакомый берег. Всё-таки добрались!…
…Аглая, глотая слёзы, стояла на носу, глядя на приближающуюся песчаную косу. Майпранг подле неё напряжённо вглядывался в пустынный берег, пытаясь разглядеть вероятную опасность. Он заметил, что с девушкой творится неладное, но никак не мог понять, в чём дело, в конце концов, решив, что это просто усталость и волнение. Ведь на пустоши и вокруг неё их ждала неизвестность…
Глава 14
… – Не годится дружина твоя, князь, не годится…
– Ты, гость дорогой, говори – да не заговаривайся! Любого своего бойца выстави на поединок против моего – узнаешь, годится ли на что дружина моя!!!
– Да ты, княже, осерчал неужто? Зачем нам с тобою бойцов сильных да опытных ради забавы истреблять? Я же толкую: мои воины в степи да верхом ловчее твоих будут, да и коней у нас выносливых поболе. Берегом поскачут в ту же сторону, коней менять будут – быстро пойдут. Лодка у волков большая, тяжёлая – кони быстрее. Нагоним! Не могли же они ни сквозь землю, ни сквозь воду провалиться. Да и причаливать им надобно – стаю подбирать. Тут-то драккар твой с берега всяко виден будет…
– Твоя правда, Алп-Хасан! Мне гнев да ярость разум застят. Дружина моя на лодьях пойдёт, наперерез проклятым. Твои-то воины доблестные на корабли всё одно не зайдут – они к суше да к коням своим привычнее… , – притворно вздохнул князь.
– Только уговор помни, княже! Волчица – моя!…
***
…Драккар ткнулся носом в песчаный пологий берег. Волки немедленно спрыгнули – кто на песок, кто прямо в воду. Аглая с Радомиром последовали за ними, а вот Богдана решено было оставить на борту: он хоть и боевая единица немалая, но если дело жареным запахнет, да надобно будет ноги уносить по-быстрому, то вся надежда только на него.
Едва Майпранг оказался на берегу, сверху под ноги ему кубарем скатился волчонок-малолетка и что-то быстро защебетал на сарматском наречии, периодически тыкая пальцем в сторону пустоши. Вожак согласно кивнул, отрывисто произнёс пару слов и хлопнул мальца по плечу. Пацан просиял и умчался вверх по склону, вздымая тучи песка.
– Что? – подоспела Аглая.
– Всё в порядке, – губы волка тронула улыбка. – Орга успела предупредить, они уже почти готовы – шатры свернули, скарб собрали.
– Значит, нужно поторапливаться… Что ты ему сказал?
– Кому?
– Ну, ему, – Аглая мотнула головой в сторону убежавшего волчонка.
– Что-что! Сказал, что он молодец!
Волки во главе с вожаком вскарабкались на склон и двинулись в сторону пустоши, Радомир же чуть поотстал – давала себя знать рана. Аглая, признаться, была даже рада немного этому обстоятельству, поскольку после неожиданного ночного признания она честно старалась держать с боярином порядочную дистанцию.
В глубине души девушка надеялась, что, встретившись с семьёй, увидев жену и ребёнка, ратник выбросит из головы непонятный любовный бред, и всё встанет на свои места. Только бы не узнал Майпранг!… И только бы сам боярин не ринулся сгоряча выполнять обещанное – слова у мужчин этого времени редко расходились с делом! Чувство вины за чужую гибель, пусть и косвенной, было бы для Аглаи абсолютно лишним. Кроме того, Радомира было просто по-человечески жаль…
…Пустошь встретила их суетой и кажущейся неразберихой. При появлении Майпранга все члены стаи от мала до велика как по команде бросили свои дела и склонились в уважительном поклоне. Около двух десятков воинов, остававшихся на берегу, выступили вперёд и склонили головы, ожидая указаний вожака. Майпранг шагнул к ним и сказал несколько слов – сказал, видимо, что-то ободряющее и приятное, поскольку те приосанились, а некоторые даже позволили себе скупую улыбку.
Внезапно толпа сарматов расступилась. Ятрагор с непроницаемым лицом приблизился и положил руку на плечо почтительно склонившему голову Майпрангу. Помолчав, старый жрец произнёс пару слов, слышных только им двоим. Вожак ответил, а потом, сверкнув янтарными глазами, улыбнулся, и лицо Ятрагора просветлело.
– Ну что, Аглая, видно и правда есть от тебя польза стае! – произнёс он, когда девушка приблизилась и тоже склонила голову.
Лукаво взглянув на жреца исподлобья, она заметила, что тот прячет улыбку.
Откуда-то сбоку слышались приглушённые рыдания. Чеслава с ребёнком прижималась к широкой груди Радомира и оглаживала рукой его пропитанную кровью повязку. Обнимая жену, воевода шептал ей на ухо что-то ласковое и успокаивающее. Аглая удовлетворённо кивнула – вот и славно! Будет ему теперь, чем заняться…
От радужных мыслей её отвлекла Орга, налетевшая как вихрь
