Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

На пятом этапе обе автономные личности учатся взаимно сосуществовать, чередовать свою ак­тивность, тренируясь на «братьях-лебедях». Повторяющиеся циклы разделения и воссоединения пле­мени через ритуал мистерии «священного брака», постепенно приучают ка­ждую из двух «личностей», ипостасей к своей собственной психологической функции.

Если на третьем этапе первое разделение двух «личностей» произошло преи­мущественно по вре­мени суток, то после полудня Дня Пятого происходит другая дифференциация, разделяющая тер­риторию и объекты интереса на внутренний (домашний) круг и внешнюю среду. Заметим, что и в на­ше время такая психологическая дифференциация соответствует традиционному разделению труда ме­жду женщинами и мужчинами. Однако делать из этого наблюдения какие-то вы­воды для доистори­че­ского времени пока преждевременно.

Может быть, нам поможет сам доктор Юнг, который обнаружил, что бессознательная часть ли­чности мужчины (анима) имеет жен­ские повадки. Судя по поведению большинства мужчин, аниму интересует рыбалка, охота и другие объекты внешнего круга инте­ресов, а также иногда ночные ор­гии. На­лицо сов­па­дение с интересами «ночной личности» бывших русалок. Аналогично выстраиваем рассуждения об анимусе – личном бессознательном, управляющем поведением женщин. Его круг ин­тересов связан с охраной домашнего очага, совпадая с мотивацией «дневной личности» бывших су­хопутных братьев. Это более сложная картина структуры пси­хики, чем описанная апостолом Павлом, хотя нет осно­ваний полагать, что психика человека с евангельских времен сильно усложнилась. Ло­ги­чнее пред­по­ло­жить, что апо­с­тол Павел, в отличие от доктора Юнга, уделял мало вни­ма­ния осо­бен­но­стям женской психики. Причем вовсе не потому, что считал женщин менее ценными, а просто из убе­ждения в их полном духовном равенстве с мужчинами.

Вернемся к итогам Дня Пятого. Главным условием стратегического паритета и «священного брака» стал запрет наследницам «Медузы» возвращаться к прежним занятиям, включая рыбную лов­лю. Первых из них приходилось, как Андромеду, даже привязывать на берегу. Теперь внешняя экс­па­нсия и вопросы охоты становятся вопросом веры, а значит – мужской деятельности. При этом есть очень важное отличие от предыду­щих этапов развития, когда племя «земли» вело сугубо оседлый и оборонительный образ жизни. Те­перь экспансия «людей веры» означает, что в их психике должны та­кже работать и стереотипы на­де­жды, чувственные функции мотивации, присущие раньше только же­нской «ночной личности». На этом этапе уже можно использовать юн­гианский термин «анима» для личного бессознательного в лич­но­сти мужчины – побуждающей ипо­с­таси. Другое дело, что му­ж­с­кая, исполнительская ипостась тоже не может быть названа сознательной.

Первичное сознание, причем не личное, а коллективное, родовое, возникнет позже на шестом в процессе внешней экс­пансии из инстинктивной комму­никации во время опасной охоты. Точнее даже вследствие неудач в охоте на крупных животных – во время тренировок, в ходе которых реальные об­ъекты охоты заме­ня­ют сначала символические знаки, артефакты и пиктограммы, а потом и зву­ко­вые знаки – первые слова. Понятно, что такая первобытная коллективная рефлексия могла случиться ли­шь при доминировании анимы с ее маниакально-депрессивной мотивацией в период неудач.

Параллельно этому происходят симметричные изменения в психике женской половины пле­ме­ни, оставшейся сторожить и обустраивать общую стоянку. Здесь из-за временного отсутствия мужчин воспроизводится внешняя форма русалочьей стаи. Кроме заботы о детях, исполнительская ипостась коллективной женской личности занята привычными делами изолированных от мужского общества русалок – шлифовкой артефактов, заострением орудий, поддержанием огня, раз­ведением змей и кор­млением птиц. Но при этом в психике присутствует мужская сдерживающая ипостась, она же анимус.

Чем сложнее задача охотников, чем дольше отсутствие мужской части племени, тем тре­вожнее и возбужденнее становятся бывшие русалки. Цикл возбуждения, естественно, привязан к фа­зам луны. В какой-то момент женская часть племени срывается с места, чтобы поучаствовать в «охоте», хотя бы в качестве возбужденных зрительниц. Разу­ме­ется, какая-то коммуникация между двумя частями племени есть, поэтому внимание охотников переключается на сдерживание женских эмоций. И они обязательно встречаются где-то рядом с границами городища, на «форуме». После чего мужчины же­стами и мимикой, с помощью трофеев или хотя бы артефактов и картинок дол­ж­ны доказать свои ус­пехи. Иначе бывшие русалки вспомнят прошлое и быстро превратятся из добродетель­ных матрон в мстительных фурий. В любом случае без жертвоприношений не обходится, и ритуал мистерии вновь объединяет племя, успокаивая женщин и вдохновляя мужчин на новые подвиги.

Мы приходим к пониманию, почему на шестом этапе антропогенеза личность человека имеет двойную природу – и мужскую, и женскую. Просто по причине превращения экс­пан­сии прачеловека в самодостаточную цель. Без экспансии и новых побед над внешними врагами нель­зя сохранить дина­мическое равновесие и желанное единство человеческого племени. Но чем сильнее внешние сопер­ники, чем сложнее задачи охотников, тем больший потенциал коллективного опыта должен быть задействован. Поэтому в равной степени востребованы ипостаси «ночной личности» бывших русалок и «дневной личности» их бывших соперников. Личность чело­ве­ка в День Шестой рождается из двух половинок – мужской и женской.

Но что означает в таком случае: «сотво­рил Бог человека по об­разу Своему»? Попробуем не мудрствовать лукаво, а просто извлечь логику из образов библейского мифа. Если человек сотворен в виде двух ипостасей, «мужчину и женщину сотворил их», но при этом «по образу Божию сотворил его» – не значит ли это, что и сам образ Божий в этот День Шестой имеет две аналогичные ипостаси.

Но мы только что выяснили, что в первом человеческом племени, имеющем необходимую сло­жность внешней социальной и внутренней психической структуры, было две различных пары ипо­с­та­сей «мужского и женского». Одна пара – внешняя ипостась мужчины и связанная с нею анима об­ра­щена вовне, к природе и исполняет предназначение человеческого пле­ме­ни – стать вла­стелином всего живого. Вторая пара сохраняет традиции и саму возможность воспро­из­вод­ства рода первочеловеков. Это – вне­ш­няя ипостась же­нской половины племени и сдерживающий ее анимус.