Аркадий Крупняков - Пояс Ипполиты
- Уйди. Он мой!
- С чего ты взяла?
- Я - сотенная!
- А я флейтистка. И я не в твоей сотне.
- Еще бы! Если бы так, то я тебя просто угнала бы на конюшню.
- Ты сама иди на конюшню! - флейтистка оттолкнула сотенную, та попятилась, запнулась за корень дерева и упала навзничь. Вскочив, набросилась на молодую, и тут настала пора Бораку вступиться за флейтистку. Он встал между ними и крикнул:
- Не тронь ее! Она и вправду моя!
- Не твое дело решать, чей ты. Я - сотенная!
- Уйди, старая дура!
- Ах, я дура! - сотенная размахнулась и ударила Борака кулаком в ухо. Он боднул сотенную головой под челюсть. Та от удара прикусила язык, изо рта пошла кровь. Почувствовав кровь, она, видимо, подумала, что в бою и крикнула что есть силы:
- Пятая сотня, ко мне!
Подскочили к сотенной пяток воительниц, увидели окровавленную сотенную и сразу бросились на Борака. Флейтистка, несмотря на то что силы были не равны, кинулась на защиту Борака.
Началась драка.
Потом драка возникла на берегу. И уже не между амазонками, а между скифами из-за молодых девушек. Один скиф, преследуемый старой Матроной, решил отнять девушку у товарища - в драку ввязались сразу четверо. Кто-то крикнул: «Наших бьют!», и уже в свалке оказалось три десятка человек.
И те и другие, и скифы и амазонки, соскучились по боевым стычкам и уже начали драться не из-за любовных претензий, а просто так, чтобы почесать кулаки. Это понимала царица и спокойно глядела на драку. Другое дело - коной. Он не знал амазонок, но своих друзей знал - стоит одному взяться за меч, как пойдет уже не драка, а резня, и ее не остановить.
- Нужно что-то сделать, царица! - воскликнул Агаэт.-Смотрите, ваши девы побежали за оружием.
- Ты думаешь, они послушают меня?
- Как хочешь, но своих я остановлю! - коной бросился в самую середину драки и, вскочив на возвышение для оркестра, крикнул:
- Склоты! Все ко мне! Мы выступаем.
Рядом с ним очутился Борак, его голос был громовым:
- Тихо, парни! Сейчас коной говорить будет. Все сюда!
И Борак перекричал шум драки. Скифы медленно стали собираться на голос коноя.
- Время уже позднее, ребята,- громко говорил Агаэт.- Мы поели, попили, поплясали и напоследок поблагодарили хозяек - Сейчас мы уйдем за реку, где нам указано место, и будем отдыхать.
- А хозяйки?! - крикнул кто-то.
- И для хозяек будет время,- сказала Годейра.- Мы вас пригласим завтра к полудню. Чтобы вас не обижали наши девы понапрасну, каждый из вас преподнесет хозяйке либо сандалии, либо туфли...
- Где мы возьмем сандалии?!
- На берегу. Каждый выберет себе пару обуви и будет искать ее хозяйку. Она и будет его подружкой на весь день, вечер и, если хотите, ночь. Так будет справедливо?
В толпе скифов раздались крики, хохот, но никто возражать не стал. Так закончился первый день камышовой агапевессы.
Царица, коной и Борак все еще стояли на возвышении и следили, как неохотно расходились амазонки по домам, а скифы преодолевали брод. Около помоста кругами ходила флейтистка.
- Ты чего тут бродишь, кора? - спросила царица.
- Я потеряла флейту, Великая. Может быть, здесь...
- Борак, помоги ей найти флейту и проводи домой,- царица, может быть, поняла хитрость флейтистки, а может быть, хотела спровадить Борака, чтобы остаться вдвоем с коноем. Тот поглядел на Агаэта и радостный спрыгнул с помоста. Оба мгновенно растворились в темноте.
- Ты по-прежнему мой гость, коной,- сказала царица и взяла Агаэта за руку. Проходя по берегу, они увидели, как реку преодолевают со стороны рощи усталые парни.
На другой день с утра на берег пришли чуть ли не все амазонки. Они снимали обувь и раскладывали ее в ряд на песок у самой воды. На той стороне реки в кустах сидели скифы. Каждый хотел увидеть и запомнить туфли или сандалии понравившейся ему хозяйки агапевессы. Около полудня на помост пришли флейтистки и старшая оркестра с трубой. Раздался звук трубы, запели флейты - это был сигнал начала второго дня агапевессы. На помосте появились царица с коноем, Борак с корой. Годейра позволила им стоять рядом. Через реку вброд, а где и вплавь, двинулись скифы. Какой только обуви они не увидели около воды. И сандалии, и туфли, и короткие сапожки, и высокие сапоги, постолы из сыромятной кожи. Но более всего было сандалий с длинными ремешками. Скифы знали, что это обувь молодых, и расхватали их быстрее. Они не привыкли к женской хитрости - сандалии выставили более всего пожилые амазонки. Потом начались поиски хозяек обуви. Узнав свою пару туфель, амазонка уверенно брала скифа за руку и уводила в глубь селения, в свое жилище. Девам было сказано - царские угощения кончились вчера, сегодня каждая ведет гостя в дом. Коной смотрел на эту картину и морщился. Ему не нравилось все это, он ждал, что скифы, обнаружив непривлекательность выбора, будут отдавать или бросать обувь и уходить. Но ничего подобного не случилось, парни покорно и даже с радостью шли за амазонками - в степи женским вниманием они не были избалованы. Наконец пары разошлись, а на берегу все еще оставались не Только сапоги, туфли, но и сандалии. Ведь амазонок было почти в три раза больше, чем скифов. К тому же, парни, которые вчера нашли себе подружек, к обуви не вышли. Они как ушли в жилища амазонок, так и ночевали там. Годейра посмотрела на коноя и спросила:
- Ты, мой милый, чем-то недоволен?
- В стаде козлов и то больше порядка,- сказал он и отвернулся от царицы.
Царица, конечно, понимала, что несмотря на отличную, как ей казалось, выдумку с обувью, агапевесса не удалась. Безусловно все амазонки, которые спарились в эти дни, забрюхатеют, но что будет, когда настанет время рожать? Храма нет, и роды придется разрешать в своих жилищах, паннорий создать не успеть, и матери вынуждены будут кормить детей своим молоком, мальчиков у них отнять не удастся, да этого, может быть, и не надо делать - ведь старые заветы упразднены... А как же отцы? Они предъявят право на своих детей, они будут требовать амазонок в жены, многие пойдут, ибо они познали любовь. Царица вспомнила Лебею - та готова была за своего коноя пойти на смерть.
Дома Годейра хотела напоить Агаэта и заласкать, но он от вина отказался.
- Надо поговорить, царица, а это лучше на трезвую голову.- Они легли на ковер друг против друга.
- Что тебя беспокоит, дорогой мой? - спросила Годейра.
- Нужно было повременить с агапевессой. Вы были не готовы к ней. Вспомни, что произошло вчера. Женщины в таких случаях думают только о себе.
- И мужчины думают не лучше. А насчет «повременить», то знай - мы много опоздали. Какое ныне число?
- Двадцать девятое таргелиона[17].
