Коре Холт - Конунг. Человек с далеких островов

Симон отвел нас в сторону:

— Сборщик дани Карл, как вы знаете, уплыл на север. Он сообщил, что последние люди Эйстейна Девчушки оставили Нидарос. Еще он сказал мне, когда мы были наедине: Я выполняю волю конунга, но, кроме того, у меня есть и другие дела: я ищу двух фарерцев, которые, как я думаю, убили в Киркьюбё одного из моих людей. Говорили, будто они оба уже умерли, но недавно их видели тут в стране. У меня на корабле есть человек, его зовут Унас, он у меня в заложниках. Напиваясь, этот Унас болтает, как все пьяные. Он говорил, что один из этих двоих — его сын. Его зовут Сверрир.

Симон засмеялся, мы тоже, но в нашем смехе не было веселья. Наступила ночь, звезд не было.

— Йомфру Кристин, позволь спросить: ты ненавидишь меня за то, что я держу тебя в плену здесь в Рафнаберге?

— Господин Аудун, большую часть своей жизни я была пленницей — пленницей отца, пленницей матери. Теперь я пленница человека, который на одном плече несет ношу добра, а на другом — зла.

— Йомфру Кристин, я тоже пленник воли твоего покойного отца. Я выполнял его волю, когда приказал моим людям увезти тебя от твоей матери королевы.

— Господин Аудун, всю жизнь меня, пленницу, окружали тоже пленники, мужчины и женщины, они беспрекословно и ради моего же блага выполняли волю моего отца. Ради меня сжигали усадьбы и убивали женщин. Ради меня, — потому что в будущем я могла родить сына, в жилах которого текла бы кровь конунга, — убивали других детей.

— Йомфру Кристин, воспоминания о великом конунге так же прекрасны, как печаль в глазах женщины.

— Господин Аудун, помнишь, ты однажды подарил мне щенка? Но когда ты уехал, щенок убежал за тобой. Я надавала оплеух стражам и пнула ногой в живот свою мать. Она утащила меня в женский дом и там наказала. Я плевалась в нее и кричала, что хочу щенка, которого мне подарил господин Аудун. Трех человек отправили искать щенка, хотя охраны у нас и так было мало и это было безответственно с моей стороны. Теперь я это понимаю. Их отправили искать щенка. Они встретили тебя. Ты поймал щенка и понял, что я буду плакать, потеряв его, ты был умный человек с добрым сердцем. А потом этот щенок полюбил меня так же, как я любила его.

— Йомфру Кристин, когда пес отдает пса, это скорей говорит о любви, чем о покорности.

— Господин Аудун, я понимаю, что в один прекрасный день, — если только я доживу до него, — мне придется лечь на супружеское ложе. Случается, что в одинокие ночи, — присутствие йомфру Лив не избавляет меня от чувства одиночества, — я лежу без сна, размышляю и стараюсь вообразить себе то, что считается главным долгом жены, хотя и не всегда приносит ей радость. Моя мать, королева, внушила мне, что умная жена должна одаривать мужа своими дарами с жаром, но не слишком часто. Это мудрое правило помогло ей направлять руку своего мужа по своему желанию. Но любви ей это не принесло.

— Йомфру Кристин, я часто думал, и прости, что я делюсь с тобой своими мыслями: Если бы Господь Всемогущий сделал меня лет на двадцать моложе, чем я есть…

— Господин Аудун, возраст не имеет значения между друзьями, но хорошо бы Господь Всемогущий научил тебя скрывать свои дурные стороны, а меня — хорошие. Ты не святой человек, я тоже никогда не стану святой женщиной. Нынче ночью, господин Аудун, лицо моего отца сливается с твоим, и я люблю вас обоих, моих стражей, вы оба владеете моим сердцем больше, чем им будет владеть тот, которому когда-нибудь достанется в собственность мое тело.

Братья Эдвин и Серк из Рьодара в Мёре были ополченцами и направлялись в Бьёргюн, чтобы присоединиться там к войску ярла Эрлинга. Обычно в это время года ополчения не созывали. Можно было догадаться, что ярл загодя собирает войско, которое могло бы пустить кровь разрозненным отрядам берестеников. Оба они не хотели вступать в войско ярла, но говорили:

— А что мы можем поделать? Желания такого у нас нет, но голова дороже, а ярлу Эрлингу, чтобы сохранить свою, нужны чужие.

Братья были похожи, как два топора, выкованные в одной кузнице, но вид у них был безобидный. Они ничего толком не знали ни о ярле Эрлинге, ни о его сыне конунге Магнусе. Конунг помазан на престол церковью, этого достаточно, чтобы служить ему. Ярл — человек умный, сообразительный и самый могущественный в стране. Братья не были бунтовщиками. Они были готовы выполнить то, что им прикажут, — убивать людей или резать овец, — и потом отправиться домой. У обоих были жены, и они хотели вернуться к ним. Может, они и станут искать утешения у других женщин там, куда их закинет судьба, но ведь это дозволено любому мужчине. Они были богобоязненны, но тоже в определенных пределах. Общение с братьями не доставляло особой радости, и, расставаясь с ними, люди испытывали удовлетворение, словно отсидели долгую церковную службу.

Хагбард Монетчик был человек другого склада. Умелец и весельчак, он когда-то чеканил деньги для конунга Магнуса и с тех пор гордо носил свое прозвище. Но Хагбард умел не только плавить серебро в тигле. Говорили, будто он может так раскрыть глотку, что ему под силу проглотить не слишком широкий меч, может зажать в кулаке серебряную монету, взмахнуть рукой и показать ладонь уже без монеты. Еще умел он играть со словами — произносил их без передышки задом наперед, и ему ничего не стоило на одной ноге перепрыгнуть через большой камень. Он был веселый, никогда не унывал и поносил всех, но так, что люди понимали — он ни на кого не таит зла. На плечах Хагбард всегда носил своего сына, калеку, которого звали Малыш.

Мать в младенчестве уронила Малыша, и в нем что-то повредилось. Отец сразу же отнес мальчика в Нидарос к раке Олава Святого, но святой в тот день был в дурном расположении духа и не захотел помочь мальчику. Хагбард вернулся домой, он жил в горах Доврафьялль, и заставил жену, не отличавшуюся сильным здоровьем, пойти с ним в Нидарос. На этот раз они оба шли босиком, жена по пути умерла, он похоронил ее и пошел дальше один с мальчиком на плечах. Но и на этот раз Олав Святой был не в духе и не захотел помочь мальчику.

Так Малыш и рос, ползая, точно улитка, по двору усадьбы, ему стукнуло семь зим, потом восемь, а отцу приходилось по-прежнему носить его на плечах. Малыш почти не разговаривал, но по его глазам было видно, что разум его намного перерос тело. Ему довелось увидеть многие столкновения, где мужчины сражались с мужчинами. И он выжил.

Мы со Сверриром поняли, что Хагбард Монетчик привез Сигурду из Сальтнеса долгожданную весть. В тот же вечер Сигурд рассказал нам, что Хагбард приехал из Боргунда в Нижнем Мере. Он заплатил за место на корабле Эдвина и Серка и сказал, что ему нужно попасть на Селью, чтобы там помолиться. Потом он собирается отправиться в Бьёргюн и побывать на службе у раки святой Сунневы. Если и после этого Малыш не начнет расти, он поедет дальше, в монастырь святой Марии в Осло. Однако у него было и другое дело, о котором никто не знал: в стране ярла Эрлинга он переносил вести от одного человека к другому.