Ирена Асе - Шпионские игры царя Бориса
Петр Арменопул ликовал:
— Я приехал поздравить императора с победой!
«А Рудольф II вполне мог бы воспринять такое поздравление, как издевательство. Водки с горя напиться, что ли? — с тоской подумал Власьев, слушая пьяную похвальбу своего коллеги. — Всё, всё проиграно. Мало того, что император против Сигизмунда теперь не пойдет, так еще и у поляков защищать Лифляндию и Эстляндию от шведов сил не будет».
Опытный дипломат прекрасно понимал: наивный господарь Михай зря списал со счетов Яна Замойского. Великий гетман не привык к поражениям и наверняка сейчас собирал армию, чтобы наказать дерзкого Михая. Для него это было теперь делом чести, а не одной только реализацией интересов Речи Посполитой. И раз так, значит Замойский с коронным войском пойдет на юг. А кто станет оборонять от шведов Лифляндию и Эстляндию? Да никто. Постоянного войска у литовского гетмана Радзивилла кот наплакал. Созыв шляхетского ополчения займет много времени. Значит, оборонять Лифляндию и Эстляндию от шведов долго будет некому. А что это значит для нас? Ничего хорошего. Ведь раз у шведов нет сильного врага, значит и русский союзник им не понадобится. «Напиваться не стану, — решил Власьев. — А то что же будет, вечером: Божан Эльзу привезет, а я — пьяный?».
Афанасий Иванович не знал, что пока он обедал с валашским послом в пльзеньском трактире, в замке Радине Рудольф II тайно принимал в собственном кабинете свою кузину Эльзу. Начал с того, что по-хозяйски ущипнул ее за упругую задницу. Эльза деланно взвизгнула и сделала шаг вперед, чтобы ее не трогали руки императора.
— Ладно, чего кокетничаешь, словно мои руки никогда не ласкали твою попу.
Эльза возмутилась:
— После смерти моего мужа ты развратил меня, а теперь бросил и насмехаешься надо мной!
— Нет. Просто я люблю женщин, хороших и разных.
— И потому спишь с этой простолюдинкой Катериной, дочерью аптекаря.
— Ты же знаешь, почему так происходит. Я не могу жениться ни на ней, ни на тебе. На тебе, ибо ты, прекрасная моя, тоже Габсбург и ни один священник не разрешит этот кровосмесительный брак, кузина. На Катерине Страда я не женюсь потому, что она, как ты заметила, простолюдинка и знать нашей империи меня просто свергнет за такую женитьбу. Но она, по крайней мере, рожает мне детей, ты же отказывалась это делать, опасаясь, что от кровосмешения родятся уродцы. С кем же мне спать, как не с матерью моих детей? Я должен быть хорошим семьянином и не изменять матери шестерых моих детей, иначе она обидится. А мои чувства… Кого они волнуют?! — император горько засмеялся.
Он с обидой произнес:
— Я сделал Прагу самым прекрасным городом Европы: благодаря мне в этом городе живут великие художники, ученые, скульпторы, астрологи. В моей новой столице Праге построено множество прекрасных зданий в итальянском стиле. Но разве меня там любят? Для дворянства я — выкормыш испанцев, для пражских ремесленников лютеран — мерзкий папист, венгры шепчутся, не избавиться ли от моей власти, а собственный младший брат мечтает меня свергнуть. Все хотят смуты и никто, кроме меня, не думает, что если она произойдет, то нашу страну захватят турки, как они уже сделали с Византией, Болгарией, с некогда могущественной Сербией. А мы — единственная защита Европы, ибо разрозненные маленькие германские княжества не продержатся против мусульман и года. Только представь себе: по Вене, Праге, Мюнхену, Берлину разгуливают тысячи турок, женщины носят хиджаб, а рядом с церквями строятся мечети! И никого кроме меня и еще, быть может, Его Святейшества Папы это не беспокоит. И мало того, я не могу даже жениться по любви! И еще надо мной насмехаются, что я временами впадаю в депрессию. А чего еще ждать от меня, при такой собачьей жизни?!
Эльза понимала, что императору просто нужно выговориться. Но и у нее было столь же скверно на душе, а, быть может, и еще более скверно. Графиня не сдержалась:
— Рудольф, так и живи с той, которую любишь!
— И лишить себя радости отцовства? У самой-то у тебя есть сын, притом законный. А что ты оставляешь на мою долю? Ладно перейдем к делу. Как тебе понравился Афанасий Власьев? — ехидно поинтересовался Рудольф II.
Глядя императору прямо в глаза, графиня Эльза зло произнесла:
— Он моложе тебя и неутомим в любви. Он доставляет удовольствие моему истосковавшемуся по мужской ласке телу.
— Я рад, что этот московит хорошо услаждает тебя.
Эльза так и не поняла, удалось ли ей задеть бывшего любовника.
— Итак, ты внушила московиту всё, что мне нужно?
— Я навела его на мысль, что отнюдь не каприз вынуждает тебя не заключать пока союз с Московией, а серьезные причины. Что ты уважаешь московитов, рассматриваешь их как серьезную силу, но думаешь прежде всего о своих интересах. Посол неглуп, его цезарь, думаю, тоже. Всё поймут правильно. И я оставила им надежду, что ты недаром собираешься послать в Москву своего посланца. Этот Афанасий (на сей раз Эльза произнесла его имя легко и свободно) уедет из Пльзеня без обид.
— Спасибо! Ты хорошо поработала на благо империи, Эльза Габсбург. Не советнику Вольфу Румпфу же было объяснять на официальной встрече с Власьевым всё то, что ты внушила послу московитов. Это было бы как-то странно… Думаю, посол теперь сохранит о нашей империи прекрасные воспоминания. Что также полезно. А тебе — спасибо.
— За спасибо шубу не сошьешь, — пошутила графиня. — Кстати, ты видел каких горностаев подарил мне мой новый любовник?
— А я за хорошую работу решил подарить тебе бриллиантовое колье.
Император Рудольф достал из ящика стола драгоценности и сам надел их графине Эльзе на шею. Вдова была удивлена, ее «работа» с Власьевым была полезна для империи, но явно не стоила таких денег.
А император достал из кармана небольшой мешочек с чем-то тяжелым.
— Вот тебе еще золотые монеты, ты ведь любишь жить хорошо, Эльза. Ты довольна?
— Монетам я довольна всегда. Аудиенция окончена?
— Ты спешишь?
— Игру надо вести до конца. Поэтому мне пора. Иначе Афанасий удивится, почему это я задерживаюсь. К тому же, одинокая вдова Эльза Габсбург хочет, чтобы умелый в любви мужчина услаждал ее.
На сей раз удар попал в цель. Женщина увидела в глазах императора боль и в тот же момент (такова уж женская логика) ей стало жаль любимого. Желая смягчить удар, она солгала:
— Честно говоря, ты был куда неутомимее в любви, хотя и старше этого русского посла.
Император нежно поцеловал ее:
— Береги себя, родственница.
Эльза, не торопясь, надела шубу с горностаевым воротником, с радостной улыбкой сунула кошелек с золотом в карман шубы.
