Гнев пустынной кобры - Алексей Иольевич Витаков
Челик почувствовал в горле горький, тяжелый ком. Ему потребовалось отвернуться от глаз подполковника, чтобы проглотить его.
«…Ты офицер, Челик, а потому в твоей жизни будут не только красивые боевые вылеты. В ней, похоже, случится много чего другого…»
Лагерь медленно оживал после ночи. Первыми проснулись повара, за ними музыканты. Последние расчехляли барабаны и проверяли пальцем упругость кожи. Затрещали очаги полевых кухонь. Как только повара дадут знак, что завтрак на подходе, подполковник Шахин скомандует барабанщикам и те поднимут основной лагерь громкой дробью.
– Ну что ж, пора пить кофе, капитан. Приглашаю вас к своему столу. – Подполковник указал жестом в сторону своей палатки. – Разрешаю вам делать все, мой юный друг, кроме одного, – Шахин громко расхохотался, – пользоваться моим личным нужником. Я, понимаете ли, невероятно брезглив в этом вопросе.
– Благодарю, господин подполковник. С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. А по поводу нужника не беспокойтесь, пилоты привыкли это делать в небе. Вам ни разу не доводилось попадать под обстрел птичьей стаи? – Челик озорно сверкнул черными глазами.
– Ах, вот оно как! Ну, буду иметь в виду, завидев вас в небе. – Шахин хлопнул по плечу капитана и легко подтолкнул того к своей палатке. – Ну то есть вы хотите сказать, что брали уроки у птиц?! Очень остроумно.
В палатке подполковника был уже накрыт завтрак. На низком резном столе дымился только что сваренный кофе по-турецки, белели ломтики сыра, украшенные дольками томатов, а еще: ноздреватый лаваш, зелень, орехи четырех видов и медовые сладости.
– Присаживайтесь, капитан! – Шахин жестом пригласил к столу Челика и тут же сам опустился на ковер, скрестив под собой ноги. – Кофе? Рекомендую начать с него. Первая чашка выпивается обязательно натощак. Меня этому научили в Англии. Весь секрет стройности англичан в простом способе: вначале нужно выпить кофе и только потом приступать к пище. Первая чашка убирает волчий аппетит и запускает работу кишечника.
– Я учился в Германии, а там по утрам пьют какао. – Челик устроился поудобнее напротив Шахина. – С булочками и сосисками.
– Пора! – Подполковник откинул крышку карманных часов. – Сержант!
В палатку просунулось помятое лицо кавуса Бурхана Кучука. Рыжие, мокрые усы топорщились в разные стороны, выражая все глубинное негодование своего хозяина. Вопреки приказам сверху о переходе на новую униформу, кавус продолжал носить на голове феску с кисточкой и безрукавный кафтан поверх широкой хлопчатобумажной рубахи на манер янычар.
Дисциплина в турецкой армии на начало Первой мировой войны оставляла желать лучшего: солдаты одевались кто во что горазд, часто смешивая разные образцы униформ, на ногах в лучшем случае брезентовые ботинки, но чаще всего гражданские сандалии, а многие так и просто ходили босыми.
На этом фоне подполковник Карадюмак Шахин выглядел настоящей звездой, упавшей с невесть каких запредельных высот на эту грешную землю. Звездой, поцелованной самим Аллахом.
– Играйте «подъем», сержант! И когда вы, ияй-ллах, будете одеваться по уставу?!
– Как только заработаю достаточно денег! – осклабился Кучук. – Я думаю, Шахин-ага предоставит мне сегодня такую возможность. Но это, – сержант прикоснулся к феске из каракуля, – носил еще мой отец. И завещал мне. А моему отцу передал дед. Она хранит наш род.
– Тьфу. Первобытчина какая-то! Ладно. Выполняйте приказ. – Шахин махнул рукой.
– Слушаюсь, Шахин-эфенди!
– Я не паша!!! Обращаться ко мне только: господин подполковник! Ясно?!
– Слушаюсь, господин подполковник. – Сержант попытался повторить звание по-немецки. Получилось смешно так, что вызвало приступ кашляющего смеха у Шахина.
– Ой, ну умора. Повторить захочешь, не получится.
Вскоре взревели походные трубы и затрещали занозистой дробью барабаны. Командиры выходили из своих палаток, зевая и лениво почесывая волосатые животы, солдаты выползали из-под телег, а спавшие под открытым небом тяжело поднимались с войлока, стряхивая с себя пепел ночных костров.
– Строго вы с ними! – заметил Челик, пробуя козий сыр.
– Да их пороть надо! А представьте, если настоящая война! Если русские! Это воинство продержится несколько минут.
– М-да, убереги нас аллах от русских! – кивнул капитан. – Кстати, господин подполковник, а какие задачи мы должны выполнить в ходе этой операции?
– Ну, во-первых, найти и казнить дезертиров, бежавших из Пирка. – Подполковник заломил мизинец на правой руке. – Во-вторых, собрать откупные: по 20 золотых лир с тех, кто хочет увильнуть от службы. Хах, но не тут-то было. Мы кое-что приготовили для этих собак. В-третьих, подвергнуть примерному наказанию одно или несколько пригородных сел Самсуна, чтобы подобные фокусы не повторялись. Хотя…рано или поздно все они пойдут под нож. Мы только оттягиваем время.
– Какой приказ должен выполнить непосредственно я? – Лицо Челика заметно побледнело.
– Вам нужно атаковать партизан бомбами, если они появятся, и не давать возможности убежать в горы от правосудия тем, кто его заслуживает!
– Кстати, господин Шахин, – Челик поднялся со своего места, – вам ведь скоро уже пятьдесят, а почему вы до сей поры в подполковниках?
– Капитан! – Шахин вздернул бровью. – Мы с вами не в столь близких отношениях!
– Разрешите выполнять приказ?
– Да, капитан. И сделайте это как истинный сын Аллаха.
Как только фигура капитана Ахмета Челика скрылась за тяжелым пологом палатки, Шахин вытащил из кобуры револьвер и, несколько раз прокрутив барабан, что-то прошептал над зияющим дулом. Черные с поволокой глаза его сузились, лицо вытянулось вперед, а плечи поднялись к скулам. Весь облик стал напоминать гюрзу, готовую нанести беспощадный удар.
– А теперь пусть придет она. Аелла. Я сгораю!
Легкая тень бесшумно выпорхнула из-за ширмы. Белое платье с широкими рукавами, в которые можно поместить все население Амиса вместе с пригородами, алый передник с синими вставками, волосы, стянутые белым платом. На длинной шее тонко подрагивал «муравей в смоле». Рот – открытая, нежная рана с идеальным рядом белых зубов. И дыхание – букет горных фиалок. Рука – чуть вверх, широкий рукав сползает к локтю, обнажая перламутровое предплечье.
– Я изнемогаю, Аелла.
– Тсс. Знаю-знаю, насколько сильно ты зависишь от утренней близости, мой шах! – Указательный пальчик лег на мужские губы.
– Только не пытайся мной манипулировать, понтийская колдунья. Ты можешь есть с этого стола столько, сколько в тебя влезет, но только до тех пор, пока я владею тобой!
– О-ого! Это что-то новенькое, мой повелитель. Я на все согласна. Ха-а-ах! Но все зависит от того, насколько ты голоден?!
– Но ты ведь тоже голодна. Когда ты последний раз ела? Твой голод в глазах не слабей моего.
– Должна признать! – Аелла опустила голову. – С чего начнем, мой шах?
– Мы все можем делать одновременно! – Обе руки подполковника полезли под подол, обнажая смуглые колени и бедра с неземными линиями. – Ты узнала о том, что я просил?
– Да.
