Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в. - Дмитрий Александрович Боровков
Следующий вопрос, который ставит на повестку дня раздел 970 г., касается модели взаимоотношений между братьями: так одни ученые считают, что они являлись равноправными правителями (Н.М. Карамзин, А.М.Ф. Рейц, И.Д. Беляев, М.Д. Затыркевич, В.О. Ключевский, А.Е. Пресняков, А.В. Назаренко)[83], а другие с разной степенью вероятности допускают, что Ярополк стремился к утверждению своего приоритета по праву старшего в роду (С.М. Соловьев, Д.И. Иловайский, М.К. Любавский, В.В. Мавродин, Б.Д. Греков, О.М. Рапов, А.П. Толочко, Н.Ф. Котляр, М.Б. Свердлов), и это обстоятельство могло послужить причиной вооруженного конфликта между ними[84].
Об этом конфликте рассказывается в НГЛМ и ПВЛ в статьях 975 и 977 гг. Первая статья сообщает: «Ловъ деюще Свеналдичю именемъ Лютъ, ишедъ бо ис Киева гна по звери в лесе, и узре и Олегъ и рече: „Кто се есть?“ И реша ему: „Свеналдичь“. И заехавъ, убии, бе бо ловы дея Олегъ и о то[мъ] бысть м[еж]ю ими ненависть, Ярополку на Ольга. И молвяше всегда Ярополку Свеналдъ: „поиди на братъ свои и прими волость его“, хотя отмьстити сыну своему». Вторая статья повествует о войне Ярополка с Олегом: «Поиди Ярополкъ на Олга, брата своего, на Деревьску землю. И изиде противу его Олегъ, и вполчитася ратившемася полкома, победи Ярополкъ Ольга, побегшю же Ольгу с вои своими въ градъ рекомыи Вручии. Бяше чересъ гроблюмостъ ко вратомъ граднымъ, теснячеся другъ друга, пихаху въ гроблю, и спехнуша Ольга с мосту в дебрь. Падаху людье мнози и удавиша кони человеци. И вышедъ Ярополкъ въ градъ Ольговъ, переявласть его, и посла искатъ брата своего. [И] искавъше его, не обретоша, и рече единъ деревлянинъ: „азъ видех, яко вчера спехнуша с мосту“. И посла Ярополк искатъ брата, и влачиша трупье изъ гробли, от утра и до полудьне, и налезоша и. Ольга высподи трупья, внесоша и, и положиша и на ковре. И приде Ярополкъ надъ немъ плакася [и рече Свеналду]: вижь сего ты еже еси хотелъ. И погребоша Ольга на месте у города Вручога, и есть могила его и до сего дьне у Вручего. И прия власть его Ярополкъ»[85]. После утверждения о том, что Ярополк принял «власть» (волость)[86] Олега, в статье 977 г. следует упоминание о жене Ярополка[87], которое, как неоднократно отмечалось в литературе, является вставкой, находящей логическое продолжение в рассказе о рождении Святополка «от двою отцю, от Ярополка и от Володимера» под 980 г.[88], поэтому следует предположить, что вслед за сообщением о «принятии» волости Ярополком должна читаться фраза: «…Слышав же се Володимъръ в Новегороде, яко Ярополкъ уби Ольга, убоявся, бежа за море, а Ярополкъ посадники своя посади в Новегороде и бе володея единъ в Руси»[89]. Продолжение рассказа о борьбе Владимира с Ярополком помещено под 980 г. («Приде Володимиръ съ Варяги Ноугороду и рече посадникомъ Ярополчимъ: „идете къ брату моему и рцете ему: „Володимеръ ти иде[ть] на тя, пристра[и]ваися противу битъся“» и т. д.), но, как было установлено А.А. Шахматовым[90], текст о войне Святославичей, завершившейся гибелью Ярополка от рук варягов Владимира, оказался разбит вставкой сюжета о сватовстве Владимира к Рогнеде и последующей войне с Рогволодом Полоцким[91]. Появление этой вставки могло быть вызвано противостоянием между Новгородом и Полоцком в XI в., зафиксированным ПВЛ под 1021 г. (нападение на Новгород Брячислава) и 1066 г. (нападение на Новгород Всеслава), сделавшее актуальным для летописной традиции местное полоцкое предание, инкорпорированное в рассказ о Святославичах[92].
Рассмотрение фактов не дает достаточно оснований для утверждения о том, что война между Святославичами изначально могла быть вызвана стремлением Ярополка к лидерству или единовластию. В отличие от более поздних сюжетов летописный рассказ о Святославичах не выражает идеи «старейшинства» в княжеском роду и за скупыми летописными формулами о вокняжении Ярополка в Киеве нельзя видеть наделение его каким-то приоритетом по отношению к княжившим в Овруче и Новгороде братьям. По ПВЛ, инициатором конфликта является не Ярополк, а его воевода. Подчинение Древлянской земли, равно как и подчинение Новгорода, которое и обеспечило временное установление единовластия киевского правителя, было обусловлено скорее стечением обстоятельств. Увязывать начало войны именно со стремлением киевского князя к единовластию на Руси не представляется возможным, так как оно являлось следствием междоусобной войны между Святославичами, а предпосылка ее, судя по летописному рассказу, ограничивалась восстановлением контроля над Древлянской землей, которая в результате событий, последовавших в 945–946 гг. за убийством древлянами князя Игоря и гибелью древлянского князя Мала[93], оказалась в экономической и политической зависимости от Киева и продолжала оставаться в этом состоянии до 970 г., после чего Древлянской земле была возвращена самостоятельность под властью Олега Святославича, что могло отвечать как интересам местного населения, так и интересам Святослава Игоревича, который, таким образом, усилил связь Рюриковичей с этим регионом. То же самое можно сказать и в отношении Новгорода, с той только разницей, что назначение туда Владимира представляется явлением ординарным, ибо к тому времени подобный прецедент уже существовал: по информации Константина Багрянородного, в Новгороде («Немогарде») при жизни Игоря княжил сам Святослав[94]. Эти рассуждения приводят нас к выводу о том, что целью осуществленного Святославом «окняжения» земель (которыми, как можно предположить, и ограничивалась сфера его непосредственного влияния) являлось укрепление их политической связи с родом русских князей, путем рассредоточения их по местным центрам (т. е. установление родового совладения на землях, подчиненных руси)[95], а вовсе не подчинение их власти князя, правившего в Киеве, – иначе говоря, создание не «вертикальной», а «горизонтальной» модели власти.
Рассмотрим некоторые аспекты, касающиеся единовластия, упоминания о котором содержатся в рассказе о Святославичах. Летописные формулы, маркирующие утверждение единовластия на Руси в летописных статьях 977 и 980 гг., впервые встречаются в ПВЛ под 862 г. в рассказе о призвании варяжских князей, где говорится, что после смерти своих братьев Синеуса и Трувора «прия власть Рюрикъ». Вопрос о степени достоверности этой информации остается предметом дискуссий, но, даже если исходить из того, что она в определенной степени отражает политические реалии IX столетия[96], следует заметить, что упомянутые лица вряд ли могли быть кровными родственниками Рюрика, поскольку в самом рассказе о призвании говорится, что в ответ на приглашение славян и чуди «княжить и володеть» в их земле «изъбращася 3 братья с роды своими»
