Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина.
Что же, нельзя было что ли, дать ей к выздоровевшему телу нормальную одежду и обувь?..
Впрочем, не кощунствует ли она? Ей ли жаловаться?!
Ведь одежду и обувь ничего не стоит заменить, а вот тело…
Да, кстати, о теле. А её ли это тело вообще?! Ох. Ну и мысль!
Если тело… не её, это сразу объясняет и длину волос, и стройность талии, и непривычную упругость груди и бёдер. Но это слишком глубоко шокирующая мысль, чтобы постичь её сразу, в один приём!
С ужасающим чувством страшного (а может, и не такого страшного?!) сна, она провалилась в спасительную пучину обморока.
2
Она не знала, сколько была без сознания на этот раз, но скорее всего, недолго. Во всяком случае, ничего не занемело. И мысли сразу заработали, как надо.
Теперь она лежала на боку, и полоска света оказалась прямо перед лицом.
Что же это за свет, и откуда он? Почему она раньше над этим не задумывалась?
И, наконец, где она находится? Где люди? И что, в конце-концов, происходит?!
Много вопросов. Пришла пора поискать и ответы.
Ну, проще всего оказалось с полосой света. Она пробивалась из-под массивной двери из толстых, окованных железными полосами, некрашеных досок. Эта дверь неплотно прилегала к полу, и к косяку в тех местах, где были петли, и сквозь щели в палец толщиной просачивалось слабое мерцающее сияние. Оно то меркло, то становилось сильнее, словно его давало пламя, пламя, раздуваемое ветром. Света, в принципе, было достаточно, чтобы хоть как-то видеть себя и окружающую обстановку.
Ну что, заняться углублённым самоанализом, или всё же сначала осмотреть место, куда её… Хм. Начнём с задачи попроще, сказала она себе, кряхтя и потягиваясь.
Повторное ощупывание и осмотр тела подтвердили ощущение вполне здорового, и довольно молодого организма: ни морщин, ни жировых складок, ни ран или болячек. Объективно, пожалуй, этому телу было не больше тридцати-тридцати пяти лет. Удивляясь самой себе, она восприняла это довольно спокойно на этот раз, и попыталась встать.
С помощью стены это удалось. Хотя все члены и суставы несколько занемели от довольно продолжительного, судя по всему, неподвижного положения, болеть по-настоящему ничего не болело. Разве что, начинался лёгкий ревматизм от сырости.
Она стояла, опираясь рукой на неровную, шершавую, мокро-липкую поверхность камня.
Ощупав её получше, она поняла, что стена сложена из крупных, размером с приличную почтовую посылку, почти необтёсанных блоков, скреплённых чем-то вроде цемента, который местами выкрошился, образуя глубокие впадины, а местами оказался покрыт противной, белёсой и воняющей, плесенью.
Ничего выдающегося или интересного на поверхности стены она не нащупала. Брезгливо вытерла руку о подол, поморщилась. Цвет каменной кладки стен и пола определить в неверном свете было трудно, но она сразу решила, что он тёмно-серый. Камень таким и должен быть…
Кроме камня, плесени и грязи она обнаружила на стене кое-где и струйки воды, которая сочилась вниз бесшумно и непрерывно. На полу, блоки которого на вид ничем не отличались от стенных, местами стояли лужицы той же, неприятно пахнущей, и покрытой маслянистой плёнкой, радужными разводами поблёскивающей в мерцающем свете, воды.
Глаза уже неплохо приспособились к слабому и неверному освещению, и она рассмотрела, наконец, полностью комнату, в которой находилась.
Вытянутая каморка, размером примерно два на семь шагов, без единого окна, проёма, или выступа. Потолок находился на высоте более четырёх метров, но из чего он сделан, рассмотреть не удалось – всё терялось в темноте. В дальнем от двери углу темнел деревянный лежак, шириной с полметра, и почти на такой же высоте от пола. На нём неровным слоем лежала… прелая солома.
За лежаком, прямо у стены, в полу имелось отверстие, запах из которого не позволял усомниться в его предназначении. Ага, вот почему её до сих пор не затопило, как княжну Тараканову…
Интересно здесь решены проблемы гигиены… Ещё раз – хм!..
Обойдя всё помещение по периметру, и внимательно осмотревшись, она ничего, ну то есть – решительно ничего больше не нашла. Вот разве что в тёмном углу у двери увидела кувшин.
Обычный глиняный кувшин, в котором оставалось ещё литра полтора попахивающей всё той же плесенью, воды. Не придумав ничего лучше, она отхлебнула немного.
Нормально, пить можно.
Грех, конечно, жаловаться, но уж слишком похоже на тюрьму.
Или ещё хуже – на средневековую тюрьму. Этакое жуткое подземелье для особо тяжких преступников. Или, ведьм, что ли… Да и костюмчик у неё как раз подходящий по стилю к интерьерчику – такие она видела только на картинках в учебниках по истории средних веков, ну, и в соответствующих фильмах. Но вот отсутствие нижнего белья…
Опять жутко зачесалась голова. Что это, неужели настоящие вши?! Вот свинство – похоже, что так. Ладно, это неприятно, но не смертельно. Вывести можно, даже легко…
Ну хорошо, обстановку и условия своего быта она изучила. Остаётся самое сложное – осмыслить, что всё это означает.
А этого она пока… побаивалась.
Проблемы, связанные с переездами, переменами, новыми людьми, обстоятельствами, всегда беспокоили, напрягали её. Они требовали каких-то новых решений, действий, знаний и знакомств… Она же по природе, скорее, консервативна в привычках, поведении. Любит размеренность, последовательность и стабильность.
Вводить в свою жизнь что-то новое было тяжеловато и… да, страшновато – надо это признать честно хоть перед самой собой. Но она преодолевала в своём прошлом и это.
А здесь… Что же – здесь?..
Однако к счастью (или к сожалению?) предаться самоанализу и осмыслению обстановки ей не дали. Причём достаточно прозаическим образом.
Откуда-то из-за двери послышались приближающиеся шаги. Сопровождались они каким-то странным постукиванием и металлическим побрякиванием. Стресс мгновенно обострил все ощущения и заставил собраться, сконцентрироваться для встречи с чем-то новым, неизвестным: недаром же она училась этому на тренировках…
После нескольких коротких остановок шаги затихли, наконец, напротив её двери, и чья-то тень замелькала сквозь щели, перекрывая и без того слабое мерцание огня.
Страха, хотя казалось, для него вроде и имелись некоторые основания, не ощущалось.
Побрякивание стало совсем громким, звук шёл прямо от центра двери – словно с неё снимали… железные засовы или замки. Затем что-то звякнуло о камень, и дверь со скрипом и скрежетом распахнулась вовнутрь.
О, Господи!
В открывшемся проёме стоял рослый, крупный молодой мужчина.
Она с первого же взгляда определила, что он не враг ей. Всё, чему учили её, говорило об этом. Да и чисто инстинктивно она ощущала то же.
