Мишель Зевако - Заговорщица
Трое забияк переглянулись, а потом согнулись в почтительном поклоне. Луань также убрал в ножны шпагу и зачехлил кинжал. Как бы там ни было, наемные убийцы оставались людьми слова.
— Ничего не могу возразить, — заметил Луань, — но вы меня очень разозлили.
— Сударь, — вежливо произнес Сен-Малин, — мы уступаем вам господина де Бюсси-Леклерка.
— За вами еще две трети долга, — сказал Пардальян.
— Мы свое слово сдержим, — ответил Монсери, — но позвольте дать вам совет: оставьте две жизни для себя. Боюсь, ваше сегодняшнее поведение не приведет в восторг Его Величество. Король может дать нам приказ убрать вас… и нам придется подчиниться…
— Вы очень добры, сударь, — произнес Пардальян, еле заметно усмехнувшись, — но, право же, не стоит так беспокоиться обо мне. Вы со мной расплатились; думаю, вам следует удалиться.
Четверо приятелей учтиво раскланялись. А Бюсси-Леклерк орал им вслед из-за двери:
— До свидания, господа! Я вам приготовлю в Бастилии самую лучшую камеру!
Но Сен-Малин неожиданно вернулся и обратился к шевалье:
— Господин де Пардальян, не будет ли нескромным спросить у вас, зачем вам этот чертов Леклерк? Он же вас ненавидит…
— С удовольствием отвечу вам, сударь. Вы держите свое слово, но и я верен моему. Я пообещал рассчитаться с господином де Бюсси-Леклерком. А как бы я смог выполнить обещание, если бы нынче с ним расправились вы?
Сен-Малин с удивлением воззрился на шевалье, но тот лишь безмятежно улыбался.
Четверо приближенных короля поспешили удалиться.
— Надо уносить ноги, — сказал Шалабр. — Проклятый Леклерк сейчас взбудоражит всех паломников.
Луань был в ярости: он злился и на Пардальяна, и на своих приятелей, но поделать ничего не мог. Как человек практичный, он понимал, что на этот раз лучше отступить.
— Пожалуй, нам лучше прямо сейчас двинуться в Шартр, — заявил Шалабр.
Луань ухмыльнулся, видимо, у него появилась некая идея. Он отвел приятелей на поле за деревней, где паслись кони, принадлежавшие дворянам герцога де Гиза. Бесшумно проскользнув к лошадям, друзья отвязали четырех и взлетели в седла. Охрана спохватилась поздно, и через несколько минут Луань, Шалабр, Монсери и Сен-Малин уже скакали во весь опор в сторону Шартра, а им вслед неслись отчаянные вопли:
— Стой! Стой! Коней увели!
Тем временем шевалье де Пардальян подошел к двери, за которой прятался Бюсси-Леклерк, постучал и крикнул:
— Сударь! Эй, господин де Бюсси-Леклерк!
— Что вам угодно, многоуважаемый господин де Пардальян? — издевательски спросил Бюсси.
— Ничего. Просто хочу поставить вас в известность, что я остался один… совсем один.
— Ну и что?
— Вы же давно хотели посчитаться со мной. По-моему, представился удобный случай.
— Я, пожалуй, подожду…
— Как вам угодно, сударь!
— Но вы не беспокойтесь, я от вас не отстану!
— Да неужели, господин комендант?..
— Вы настолько самоуверенны, что предполагаете, будто бы вашей шпаги любой убоится?
— Нет, конечно. Я знаю, вы — прекрасный фехтовальщик. Но, видите ли, столько народу мечтает меня убить, что кто-нибудь может вас опередить. А вдруг я и до Шартра живым не доеду?
— Мне будет искренне жаль, если вы преждевременно погибнете. В моей душе живет сладкая мечта когда-нибудь выпотрошить вас.
— Спасибо. А почему бы вам не попытаться воплотить свою сладкую мечту в жизнь уже сегодня?
— Дело в том, — объяснил Бюсси-Леклерк, — что я — человек великодушный. Не один я лелею такую надежду. Нас четверо, и мы все дружно ненавидим вас. Мне не хочется лишать удовольствия остальных, к тому же у нас есть прекрасный план. Позвольте вам его рассказать…
— Буду счастлив, если вы поделитесь со мной вашими замыслами.
— План прост и гениален: сначала я вас проткну шпагой, но постараюсь не убить; затем господин де Менвиль привяжет вас к крылу мельницы (он обожает мельницы), и вы вволю покрутитесь; после чего господин де Моревер вырежет у вас сердце (он поклялся зажарить его и съесть); а в завершение герцог де Гиз предоставит ваши останки палачу для четвертования. Сами видите, мне вас сегодня убивать ни к чему. Постарайтесь остаться в живых по крайней мере еще несколько дней…
— Постараюсь, — вежливо ответил шевалье. — Но повторяю, не уверен, что доеду живым до Шартра. Лучше бы вам воспользоваться случаем…
— Нет! — отрезал Бюсси-Леклерк.
— Испугался, Леклерк? — усмехнулся Пардальян.
— Будь ты проклят! Клянусь рогами демона! — раздалось из-за двери.
— Бюсси-Леклерк перепугался! — громко выкрикнул шевалье. — Жаль мне тебя. Так и вижу, как ты дрожишь и хнычешь от страха!
— Негодяй! Висельник! — взревел Бюсси-Леклерк, но во двор так и не вышел.
Пардальян лишь пожал плечами. Привлеченные шумом, на улицу выбежали крестьяне и с интересом следили за этой странной беседой. Не обращая на них внимания, шевалье вернулся на сеновал. Его спутник Карл Ангулемский уже стоял в дверях со шпагой наготове.
— Господи, какой ужас! — прошептал молодой герцог.
— Что — «ужас»? — поинтересовался Пардальян.
— Угрозы Бюсси-Леклерка просто чудовищны.
— Да, приятного мало. Пора нам ехать, монсеньор. Что-то воздух в деревне Латрап нездоровый. Да и Моревера мы, скорее всего, обнаружим в Шартре.
Накинув плащи, друзья вышли на шартрскую дорогу.
Бюсси-Леклерк, оставаясь за дверью, продолжал бушевать и изрыгать проклятия. Минут через десять хозяин дома робко подошел поближе и почтительно обратился к гостю:
— Сударь, не бойтесь, он ушел!
Бюсси-Леклерк распахнул дверь и набросился на крестьянина:
— Это ты, негодяй, сказал, что я боюсь? Вздерну сейчас на ближайшем дереве, тогда поймешь, что дворянин никого и никогда не боится!
Перепуганный крестьянин рухнул на колени, умоляя о пощаде. Он отлично понимал, что при случае угроза может быть приведена в исполнение. Хозяин попытался умилостивить разъяренного дворянина:
— Монсеньор, тот человек убежал, а куда — я не видел. Только теперь он, думаю, далеко.
Бюсси-Леклерк проворчал:
— Я, конечно, не испугался, так же, как и он не убегал!
Комендант Бастилии не лгал: он не испытывал страха, точнее, он никогда не боялся быть убитым или раненым. Смерть не пугала храброго вояку, но поражения и позора он вынести не мог. Его самолюбие было задето. Однако Пардальяну он не соврал: Гиз, Моревер, Менвиль и сам Бюсси-Леклерк решили сообща расправиться с шевалье.
Бюсси-Леклерк покинул крестьянский дом и направился на площадь перед деревенской церковью. Там стояли походные шатры, в одном из которых на раскладной кровати спал герцог де Гиз, чей сон стерегли Моревер и еще один офицер. Менвиль же, подобно Бюсси-Леклерку, устроился у одного из жителей Латрапа.
