Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 1
IV. Обои
Картина, которую представляла в эту минуту комната, занятая Раулем, была достойна кисти искусного художника. Эта комната, повторяем, очень обширная, была обита старинными обоями в готическом вкусе, изображавшими царицу Савскую, подносящую дары царю Соломону. Наивный живописец, по рисункам которого были сделаны эти обои, вздумал придать большей части персонажей угрюмые и свирепые физиономии. Сам Соломон, несмотря на свой восточный костюм, походил более на атамана разбойников, нежели на царя, мудрость и красота которого вошли в пословицу; его придворные напоминали отставных солдат, а иерусалимские дамы имели вид женщин легкого поведения.
Среди всей этой странной обстановки, одна царица Савская имела черты тонкие и приятные, исполненные прелести и правильности. Ее прекрасное и выразительное лицо привлекало взоры. Но более всего необыкновенно странное сходство, о котором мы сейчас будем говорить, делало эту фигуру достойной внимания и участия. На полу не было ковра. Кровать, стоявшая в глубоком алькове, была дубовая, с резными украшениями, так же, как и стулья, и высокий, довольно неказистый шкаф. Яркое пламя в камине, две свечи и маленькая лампа освещали эту готическую меблировку до малейших подробностей.
Мы уже знаем, что Жак, стоя возле кровати, осторожно приподнимал голову своего хозяина. Слуге этому было около двадцати пяти лет. Лицо он имел откровенное. Сквозь грязь, покрывавшую его платье, виден был цвет его ливреи, красной с золотом.
Жанна, стоявшая в двух шагах от Жака, с ужасом и состраданием смотрела на рану кавалера. Минуту назад мы говорили о поразительном сходстве, и в самом деле, по странной игре случая, которая бывает чаще, нежели думают, головка молодой девушки была верным воспроизведением царицы Савской. Это были также белокурые волосы, изумительно густые и вьющиеся от природы; те же глаза, темно-голубые, несколько продолговатые, с длинными черными ресницами; тот же овал лица, такие же губы. Словом, Миньяр, модный живописец того времени, не сумел бы написать портрета более похожего, если бы вздумал перенести на полотно восхитительное личико Жанны. Однако Жанне едва исполнилось семнадцать лет, а обоям — более двухсот.
— Боже мой! — повторил слуга. — Я не знаю, право, как остановить кровь… Посмотрите, как быстро течет она!.. Таким образом, мой бедный хозяин, пожалуй, лишится мало-помалу сил, а, может быть, и жизни…
— С Божьей помощью, мы поможем ему, — возразила Жанна.
Она отворила большой шкаф и вынула широкий кусок тонкого полотна, который подала Жаку, говоря:
— Приготовьте бинт и компрессы, а я пока схожу за тем, что нужно…
Жанна вышла из комнаты и тотчас же вернулась с чашкой, наполненной соленой водой. В ней она намочила компрессы, приготовленные Жаком, положила на рану и завязала голову. Кровь тотчас остановилась.
— Вы видите, — сказала Жанна.
В это время кавалер вздохнул глубоко, но с видимым облегчением. Глаза его раскрылись, но тотчас же закрылись, болезненно пораженные ярким светом свечей и огня в камине. Обморок продолжался, но легкий румянец понемногу покрывал бледные щеки.
— Нет никакой опасности, — сказала молодая девушка. — Несколько часов сна вылечат вашего барина.
Потом, исполнив обязанности гостеприимства, за которые мать так горько ее упрекала, Жанна уступила весьма естественному чувству любопытства и расспросила Жака о причинах, печальные последствия которых были налицо. Слуга рассказал ей с величайшими подробностями все то, что мы уже сообщили нашим читателям.
— Но, — спросила Жанна, — какая же причина побуждала вашего хозяина пренебречь до такой степени мраком и бурей?
Жак принял вид таинственности и сказал:
— Мне совершенно неизвестна эта причина: кавалер не обязан давать мне отчета… Вы окажете кавалеру важную услугу, — прибавил он через минуту, — если одолжите мне маленький фонарь.
— Зачем? — спросила Жанна.
— Нужно отыскать на дороге, посреди обломков кареты, несколько вещей, о потере которых он стал бы очень сожалеть.
Жанна опять отперла шкаф, вынула фонарь и подала Жаку, который тотчас же зажег и вышел, оставив дверь не запертой. Он скоро вернулся и принес пару превосходных пистолетов, в серебряной оправе, и небольшую черепаховую шкатулку, с инкрустациями из перламутра, слоновой кости и золота.
— Вы все нашли? — спросила Жанна.
— Нет еще, — отвечал лакей и тотчас вышел опять. Вторичное отсутствие Жака продолжалось долее первого. В это время Жанна рассматривала герб, вырезанный на золоте в середине черепаховой шкатулки; такой же герб был вырезан и на ложе пистолета, на серебряной бляхе. Этот герб принадлежал к числу тех, которые на геральдическом языке называются гербами, изъясняющими происхождение фамилии. Он представлял золотую осину в красном поле, с девизом: ТРАНБЛЭ НЕ ДРОЖИТ.
Жак воротился, сгибаясь под тяжестью небольшого кожаного чемодана, который нес на плече; он стал на одно колено, чтобы легче сложить свою ношу; тяжесть была так велика, что чемодан вырвался у него из рук и упал на пол со страшным стуком. Без сомнения, этот чемодан или пострадал от сильного толчка в то время, как карета разбилась, или его кожа была уже очень стара, потому что теперь при падении в одном из углов его образовалась большая трещина и множество золотых монет со звоном покатились во все стороны.
— Сколько золота! — невольно вскричала Жанна, и зрачки ее расширились при виде драгоценного металла, но ни на один миг алчная мысль не промелькнула в голове ее.
— Да, — отвечал Жак, улыбаясь, — и славное золото!.. Только что вышло из-под пресса. Посмотрите… Посмотрите!
И слуга, как бы для подтверждения своих слов, поднял горсть золотых монет, поднес их к свечке для большего блеска, а потом подал девушке. Жанна взяла их и с любопытством начала рассматривать. Это действительно были красивые золотые монеты, совершенно новые, с изображениями различных европейских государей. Тут были французские луидоры в двадцать четыре и сорок восемь франков, и испанские квадрупли, и английские гинеи, и немецкие дукаты, и многие другие монеты, перечисление которых заняло бы слишком много времени.
— Неужели все это принадлежит вашему хозяину? — вскричала Жанна, не видавшая даже и во сне такой огромной суммы.
— Все это? — повторил слуга, как будто не совсем поняв смысла этих слов.
Она повторила свой вопрос.
— Но кавалер имеет в двадцать раз, во сто, в тысячу раз более золота, чем вы видите здесь, — отвечал Жак. — Хотя, может быть, через шесть недель в этом чемодане не останется и двадцати пяти луидоров…
— Стало быть, ваш хозяин очень богат? — спросила изумленная Жанна.
