Андрей Серба - Мертвые сраму не имут...
Не удостоив свиту напоследок даже взглядом, Цимисхий пришпорил коня и направил его ко входу в ущелье. Плотными рядами, прикрывшись щитами и изготовив к бою копья, медленно потрусили за ним закованные в блестящие доспехи «бессмертные»…
Боярин Самуил со священником, покинув Цимисхия, подъехал к болгарскому воину, прибывшему из Железных ворот вместе с центурионом-разведчиком. Все трое отделились от византийцев, образовав отдельную группу:
— Воевода, ты должен был встречать меня с дружиной. Где она? — первым спросил Самуил.
— У нас больше нет дружины, боярин, — прохрипел воевода, отводя глаза в сторону. — Когда воины узнали, зачем мы ведем их к Клиссурам, больше половины разошлись по домам, остальные с сотником Стояном ускакали к русам в Преславу. Наши вчерашние дружинники стали нашими сегодняшними врагами.
— И ты не помешал им свершить измену? — нахмурился Самуил.
— Как? — удивился воевода. — Я остался совершенно один и не мог рассчитывать ни на чью помощь. Вставшие на сторону русов дружинники и без того едва не зарубили меня.
— Довольно о случившемся. Лучше скажи, что с сотником Иоанном. Неужели и с ним нас подстерегла неудача?
— Он жив и уже сегодня должен быть у русов. Немного времени и присущей Иоанну изворотливости, и он станет в лагере князя Святослава нашими надежными глазами и ушами.
— Дай Бог, воевода, — перекрестился Самуил. — Мы утратили всю дружину, Иоанну одному надлежит заменить ее. Иначе, изменив князю Святославу и придя с пустыми руками к ромейскому императору, мы рискуем остаться без его милостей.
Лившийся через окно в горницу поток солнечных лучей освещал поджарую фигуру русского воеводы Сфенкела, командира гарнизона крепости Преславы. Лицо русича было сурово, концы длинных седых усов опущены, глаза недоверчиво смотрели на стоявшего против него болгарского сотника. Тот намного моложе Сфенкела, высок, строен, на его смуглом лице застыла обида.
— Воевода, я знаю, что у Руси мир с Империей. Он был еще вчера, а сегодня ромейские легионы уже в Клиссурах и движутся на Преславу. На тебя и твоих русичей, воевода Сфенкел.
Какое-то время, задумавшись, русич молчал. Многоопытен и умудрен жизнью был старый воин, нисколько не страшила его и весть, принесенная болгарским сотником. Однако как не хотелось лишний раз убеждаться в людском вероломстве и подлости, пусть даже проявленными врагом.
— Ведомо ли тебе число ромеев? — поинтересовался Сфенкел.
— Нет, воевода. Но знаю, что император выступил в поход со всем своим войском. И что мой бывший боярин Самуил, предав Болгарию, ведет сейчас византийцев через Железные ворота.
На лице русича появилось горестное выражение.
— Не верили в долговечность мира с Империей ни я, ни великий князь. Потому и оставил он меня в Преславе. Что ж, я и моя дружина готовы исполнить свой долг до конца. Ромейский император и его воинство надолго запомнят сей град и моих русичей.
Сотник не мог скрыть удивления.
— Воевода, неужто ты собираешься защищать Преславу? С одной своей дружиной против всей ромейской армии?
— Да, сотник, я свершу это. Каждый час, каждый день, которые вырву здесь у Империи, позволят князю Святославу иметь время, дабы собрать воедино все наши покуда разрозненные силы. Вместо русичей, что лягут со мной в Преславе, под его знамя встанут наши полки из Фракии и Македонии, из всех дунайских крепостей. К нему придут тысячи таких болгар, как ты. Пусть будет счастлив твой путь к великому князю, сотник Стоян.
Лицо болгарина застыло, в голосе появилась отчужденность.
— Воевода, я прибыл к тебе не прятаться от ромеев, а сражаться с ними. Мой меч уже сверкал вместе с русскими в предыдущих битвах против Империи, я не страшусь снова обнажить его.
— Верю тебе, сотник, однако пойми другое. Битва, что отгремит под стенами Преславы, будет первой в начавшейся войне и последней для тех, кто займет место под моим стягом. Ни один русич не уйдет отсюда живым, мы все станем биться, не щадя живота своего. Мы сами избрали сию долю, и наши боги благословили нас. Но ты, болгарский сотник и христианин, не давал священной роты[3] Перуну сложить здесь голову или победить. Твоя жизнь и смерть в собственных руках, ты можешь распоряжаться ими сам.
— Воевода, я тоже славянин, твои враги — мои враги. Как и воины-русичи, я не боюсь смерти, — гордо произнес Стоян.
В голосе Сфенкела прозвучала грусть.
— Взгляни па меня, на моих русичей. Завтра мы скрестим мечи с намного большим числом врагов. Мы ходим, говорим, смеемся, но пас уже нет в живых. В скором времени мы погибнем, а наш с тобой недруг двинется дальше. Главный бой с ним грянет позже, на Дунае, под стягом великого князя. Поэтому твой меч нужен не здесь, среди уже мертвых, а там, в рядах живых. С тобой сейчас двести копий, приведи к князю Святославу пятьсот. Пусть в грядущих битвах они заменят те, что навсегда падут сломленными в Преславе! Тогда мы не умрем, а останемся с вами, сражающимися и побеждающими! Однако для этого ты должен обязательно жить.
— Воевода, русичи и болгары — братья. А брат не оставляет брата в беде.
— Разве не случается, что один брат умирает, дабы жил другой и затем отомстил за мертвого? — прищурился Сфенкел.
Глаза воеводы и сотника встретились, и во взгляде Стояна уже не читалось появившейся у него в последние минуты разговора отчужденности, Сфенкел понял, что его слова достигли поставленной им цели.
— Сотник, мы погибнем здесь не только за Русь, но и за Болгарию, — продолжил он. — Знай это сам и передай другим болгарам.
Стоян с такой силой стиснул рукоять меча, что побелели кончики пальцев.
— Воевода, до сегодняшнего дня я сражался с ромеями лишь за Болгарию. Теперь стану мстить им и за тебя, русич Сфенкел…
А через несколько часов перед воеводой Сфенкелом стоял еще один болгарский воин. Его загорелое лицо было красиво, глаза смело смотрели на русича. Грудь прибывшего после длительной быстрой скачки еще шумно вздымалась, дыхание было прерывистым.
— Я — десятский Ангел из дружины боярина Самуила, изменившего Болгарии. Мне уже сказали, что сотник Стоян был здесь и совсем недавно ускакал к Дунаю. Однако прежде чем догнать его, я решил предупредить тебя, воевода.
— Предупредить? О чем? — насторожился Сфенкел.
— Тебе уже известно, что ромеи беспрепятственно минули Железные ворота и движутся на Преславу. По дороге сюда я видел, как многие болгары поспешают к тебе в крепость, а в ней узнал, что ты принимаешь их в свою дружину. Знай, не все они идут к тебе с чистым сердцем и добрыми намерениями. Среди тех, кого ты принял под свою руку, есть не только друзья Руси, но и ее враги. Когда ромеи осадят Преславу и начнут ее штурм, изменники, сговорившись с ними об удобном времени и месте, ударят твоим воинам в спину. Страшись их, русский воевода.
