Джеймс Клавелл - Гайдзин
Улыбаясь, несмотря на совершенное изнеможение, он спросил:
— А ты-то что будешь делать?
Она обняла его.
— Буду держать тебя за руку и расскажу тебе сказку перед сном. Пошли.
Тайрер открыл глаза и очутился в аду, каждая кость болела, каждый вздох раздирал грудь, глаза жгло огнем, кожа пылала. В едкой, дымной тьме он разглядел над собой японские лица без тел, два лица, их губы кривились в злобной усмешке — вот-вот они вытащат свои вилы и снова начнут мучить его. Одно лицо придвинулось ближе. Он отшатнулся и вскрикнул от боли. Сквозь туман он услышал сначала по-японски, затем по-английски:
— Тайра-сама, просыпаца, васа нет опасный!
Туман, окутывавший его сознание, рассеялся.
— Накама?
— Да. Васа нет опасный.
Теперь он видел, что свет исходил от масляной лампы, сами они находились, как ему показалось, в какой-то пещере, и Накама улыбался ему. Как и то, второе лицо. Сайто! Родственник Накамы, тот, который интересовался кораблями… Нет, это не Накама, это Хирага, убийца!
Он рывком сел и упал спиной на стену подземного хода, головная боль на секунду ослепила его, он зашелся в приступе кашля, желчь и мерзкий привкус дыма подступили к самому горлу, и его вырвало. Когда в желудке больше ничего не осталось и спазм прошел, он почувствовал, как к его губам поднесли чашку. Он жадно выпил ледяную воду, слегка поперхнувшись.
— Прошу прощения, — пробормотал он. Хирага снова обернул одеяло вокруг его спального кимоно. — Спасибо.
Через минуту он отдышался. Разум медленно переходил от полной пустоты к калейдоскопу образов, сливавшихся в целые картины: пылающие стены, Хирага вытаскивает его из пламени, он бежит, падает, ему помогают подняться, чайные домики рушатся вокруг него, кусты вспыхивают огненными шарами прямо в лицо, невозможно дышать, он давится дымом, невозможно дышать, Хирага кричит: «Быстро, сюда… нет, сюда, нет, назад, сюда…» — чего-то не хватает, но он поднимается на ноги, бежит то туда, то сюда, его направляют сквозь стены огня впереди, сзади, с боков, истошные крики женщин, дым, а потом колодец, огонь тянется к ним, почти настиг их, вниз, вниз, скорее, он ныряет в колодец, огонь обжигает, внизу свет, светлый шар в темноте, лицо Сайто, а потом словно удар молнии…
Фудзико!
— Где Фудзико?! — завопил он.
Хватая ртом воздух, Хирага прокричал, перекрывая рев пламени:
— Быстро, спускаца, она мертвый в комнате, Фудзико мертвый, когда васа находить… быстро или васа мертвый!
Теперь он отчетливо вспомнил, что было дальше. Он выпрыгнул из колодца и бросился назад, огонь жег ещё сильнее, чем раньше, впереди верная смерть, но он должен был добраться до неё, чтобы знать точно, в следующий момент он ударился лицом о землю, слепящая боль в шее, он попытался подняться на ноги, жар был чудовищным, и все, что он успел запомнить потом, это твердое как камень ребро ладони, врезающееся сбоку в его шею.
— Вы… я бежал к ней, но вы остановили меня?
— Да. Нет мозна спасать. Фудзико мертвый, прошу прощения, я виде'р. Она мертвый, васа тоза ес'ри ходить назад, поэтому бить и носить сюда. Фудзико мертвый в комнате, — ответил Хирага ровным тоном. Тайрер все ещё вызывал в нем отвращение за то, что поставил их жизни под угрозу из-за подобной глупости. Он едва успел взвалить Тайрера на плечо и спуститься вниз, в безопасное место, чуть было не сорвавшись вниз и спасшись от пламени каким-то чудом. И все это время он думал, кипя от возмущения, что даже самый бака человек должен был бы знать, что её там не найти, никак не выжить, когда весь сад, все чайные домики объяты пламенем, и даже если она не была мертва в первый момент, сейчас она умерла уже пятнадцать раз. — Ес'ри нет бить, то васа мертвый. Мертвый 'ручче?
— Нет. — Тайрер утонул в своём горе. — Извините. Я опять обязан вам жизнью. — Он провел по лицу ладонями, пытаясь прогнать боль. Фудзико мертва, о боже, о боже. — Извините, Нак… извините, Хирага-сама, где мы?
— Подземный ход. Рядом с Три Карпа. Он ходить в деревня, под ограда, под ров. — Хирага показал рукой вверх. — День сичас.
Морщась от боли, Тайрер поднялся на ноги. Выпрямившись, он почувствовал себя немного лучше. Дневной свет у отверстия колодца был приглушен клубящимся дымом, но он определил, что наверху, видимо, наступил рассвет.
— Додзо. — Акимото с улыбкой протянул ему набедренную повязку и новое кимоно.
— Домо, — ответил Тайрер, пораженный тем, насколько обгорело его собственное. Он заметил несколько ожогов на ногах, но ничего по-настоящему серьезного. Хирага взбирался по шатким скобам, чтобы выглянуть наружу, жар загнал его обратно.
Спустившись к ним, Хирага сказал:
— Не хоросый. С'риском заркий. Здесь. — Он снова предложил ему воды, которую тот принял с благодарностью. — Тайра-сама, 'ручче ходить туда. — Он показал вглубь тоннеля. — Вы в порятки?
— Да. Фудзико, она была мертва? Вы совершенно уверены?
— Да.
— Что случилось? Я спал, а потом… это была бомба? Я помню… мне кажется, меня отбросило взрывом в противоположную сторону от… от Фудзико. Чувство было такое, что под домом взорвалась бомба. Так это, и почему пожар, все в огне?
Акимото с улыбкой коснулся Тайрера и сказал по-японски:
— Тайра-сама, вам повезло. Если бы не Хирага, вы бы погибли. Вы понимаете?
— Хай, вакаримасэн. — Тайрер торжественно поклонился Хираге, добавив на японском: — Благодарю вас, Хирага-сама, опять в долгу. Благодарю вас за жизнь. — Он вдруг почувствовал слабость во всем теле. — Извините, сначала немного отдохнуть. — Тайрер неуклюже сел. — Что случилось?
— Мы говорить анг'рийски. Почему пазар? П'рахой чи'равек есть огненный бомба. Устроить здесь пазар, ветер носит огонь Иокогама, а по…
Шок вернул Тайрера к жизни.
— Поселение тоже сгорело?
— Не знаю, Тайра-сама. Нет время смотреть, но Ёсивара нет бо'рса, думай, деревня тоза. Мозет, Иокогама тоза.
Тайрер поднялся на ноги и направился к колодцу.
— Нет, нет наверх, сюда нузна. — Хирага зажег ещё одну лампу. — Васа ходить с'редом, да? — Он повернулся к Акимото и сказал по-японски: — Ты останешься здесь, я провожу его часть пути, хочу посмотреть, что случилось, потом вернусь. — Двинувшись вглубь тоннеля, он опять заговорил по-английски: — П'рахой чи'равек есть огненный бомба. Хочет п'рохо гайдзин. Юзный ветер де'рать ма'ренький огонь ба'рсой огонь.
Тайрер тут же понял важность южного ветра в этом замысле:
— Бог мой, тут все кругом такое сухое, вспыхнет, как порох. Бог мой, если… — Он замолчал, цепенея от тревоги. По стене тоннеля стекала вода. Он набрал немного в пригоршню и промокнул лоб. Холод помог. — Извините, продолжайте, плохой человек? Что за плохой человек?
