Яркие люди Древней Руси - Борис Акунин
Но уже начали проявляться симптомы болезни, которая подорвет силы государства. Великий князь не являлся полноценным монархом, он был всего лишь первым среди равных, и его решения не воспринимались всеми членами большого рода как нечто неоспоримое. При распределении «освободившихся» земель Изяслав сумел договориться с братьями, но имелись и другие родичи, которые чувствовали себя обойденными.
Эта коллизия потом будет повторяться множество раз, порождая войны, убийства и всяческие злодейства. Возникнут так называемые «князья-изгои», возмутители спокойствия. «Изгоем» называли княжича, чей отец умер, не дойдя до высшей ступеньки «лествицы», так что сын оставался либо с маленьким уделом, либо вовсе без наследства. Если такой человек оказывался честолюбив, он начинал бороться за свои права с мечом в руке – ведь, согласно воле Ярослава, Русь принадлежала всему роду Рюриковичей, а не старшему сыну старшего сына.
Первый из плеяды «перераспределителей уделов», Всеслав Брячиславич Полоцкий, правнук Владимира Красное Солнышко, впрочем, не был малоземелен, ему просто хотелось большего. Это весьма колоритный персонаж, его прозвали Чародеем. Всеслав родился с каким-то «язвеном» на голове – то ли кожным наростом, то ли прилипшей частицей плаценты, и современники увидели в том нечто мистическое. Свое «язвено» князь потом носил в ладанке, повергая окружающих в суеверный трепет. Бурная судьба Всеслава, его чрезвычайная жестокость (он был «немилостив на кровопролитье») и увлечение колдовством («волхованьем») потом объяснялись волшебной силой амулета.
Всеслав вознамерился прибрать к рукам весь северо-запад. Спалил окрестности Пскова, разграбил Новгород, прогнал оттуда киевского наместника, но трое Ярославичей объединились против агрессора, нанесли ему поражение, а потом заманили в ловушку и взяли в плен.
В это время на противоположном краю страны сеял смуту другой обиженный – племянник «триумвиров» Ростислав Владимирович. Его отец, старший сын Ярослава, умер, не дожив до великого княжения, поэтому дядья не пускали молодого человека на ту «ступеньку», которой он, по его мнению, заслуживал. Ростислав был предприимчив, «добр на рать» и решил взять свое силой. Он напал на Тмутаракань, где сидел сын Святослава Черниговского, забрал себе это небольшое, но выгодное по торговым связям княжество.
В 1068 году, когда на Русь обрушится грозное испытание, хрупкая Ярославова конструкция и без того уже шаталась.
Всеслав Полоцкий был схвачен, но убить его не решались, он был популярен у киевлян. Опасаясь чародейства, пленника поместили в «поруб» – бревенчатую тюрьму без двери, лишь с узким оконцем (такие темницы возводили вокруг узника).
В Тмутаракани копил силы Ростислав Владимирович, с которым Святослав Черниговский не мог справиться самостоятельно.
В это смутное время проявился еще один фактор нестабильности киевского государства. Столица находилась на самом востоке страны, в опасной близости от Великой Степи. Оттуда, из глубин Азии, после тридцатилетнего затишья, нахлынула очередная миграционная волна – тюркский народ, который на Руси называли «половцами», то ли потому, что они пришли из «поля», то ли от древнего слова «поло́вый», желтый, и тогда это перевод самоназвания «сары-кипчаки», «желтые несчастливцы» (одна из версий перевода старотюркского «кыпчак»). Несчастливость была традиционная, степная: более сильные соперники, уйгуры, прогнали половцев с родных пастбищ, и кочевой народ вслед за своими стадами постепенно докатился по ничейным пространствам до естественной преграды, Киевского государства.
Половецкий воин XII–XIII веков. Реконструкция Г. В. Лебединской
Нельзя сказать, чтобы пришельцы были столь уж многочисленны. Разделенные на полтора десятка сообществ-орд, «несчастливцы» суммарно насчитывали около полумиллиона человек, но зато все мужчины были воинами, и, если орды объединялись для общего похода, собиралось внушительное войско. (Обычный военный коэффициент у кочевых орд составлял 1:5, то есть при полной мобилизации за оружие бралась пятая часть всего населения.)
Именно это произошло в 1068 году. Кочевники избрали кахана («хана ханов») по имени Шарукан и вторглись на восточно-русскую территорию в количестве, которое наша хроника лаконично определяет как «мнозе».
Наследник Ярослава великий князь Изяслав, как сообщает летопись, был «взором красен, телом велик, незлобив нравом», но, увы, «прост умом». Это заметно по тому, как он себя повел во время кризиса. Изяслав явно недооценил противника. Половцы были отличные воины: дисциплинированные, выросшие с луком в руках, сплошь конные. Русское войско, хоть и составленное из дружин всех трех главных князей, по-видимому, было недостаточно сильным. В ночной битве половцы «победиша», а Изяслав, Всеволод и Святослав «побегоша» – притом побегоша в разные стороны: двое старших братьев в Киев, младший – спасать свой Чернигов.
Изяслав совершенно пал духом. Киевляне призывали его собрать новое войско, но он бездействовал. Тогда горожане восстали, изгнали слабого правителя и вызволили из «поруба» Всеслава Чародея, который стал великим князем.
Освобождение Всеслава. Миниатюра Радзивилловской летописи
Половецкое наступление скоро закончилось. Святослав сумел защитить свою Черниговщину, и кочевники, насытившись добычей, вернулись в степь, но на Руси началась междоусобица, длившаяся с перерывами много лет.
Когда четверть века спустя половецкая орда явилась вновь, Русь находилась в плачевном состоянии.
За годы, минувшие со времен первого нашествия, Рюриковичи окончательно между собой перессорились. Чехарда на великокняжеском престоле не прекращалась. Всеслав Полоцкий в Киеве продержался недолго, но слабый Изяслав Ярославич тоже не сумел восстановить свое положение. Он то возвращался, то снова бежал, несколько лет скитался по иноземным дворам, вымаливая помощь – и долгое время ниоткуда ее не получал. Братья отказались признавать его власть. В Киеве сел сначала Святослав, потом, после его смерти, Всеволод. Тут (в 1077 году) опять объявился Изяслав, наконец выпросивший подмоги у польского короля, и согнал младшего брата с престола.
В этот момент на грозовом русском небосклоне загорается яркая, но зловещая звезда, которая скоро затмит тусклых Ярославичей. Их племянник Олег Святославич принесет Руси не меньше горя, чем в свое время Святополк Окаянный. И прозвище у этого авантюриста не менее красноречивое: Гориславич (пишут и «Гореславич»).
Это был один из сыновей Святослава Ярославича, несколько лет бывшего великим князем. Дядья – вернувшийся в Киев Изяслав и переместившийся в Чернигов Всеволод – оставили молодого человека без собственного удела. Тогда Олег бежал в Тмутаракань, которая со времен Мстислава Храброго не раз становилась пристанищем для обиженных членов правящего рода. Маленькое княжество, отделенное от основной русской территории тысячей километров, находилось в непосредственной близости от византийских владений, и греки, сеявшие раздор в соседних странах по принципу «разделяй и властвуй», часто помогали русским «князьям-диссидентам» бороться с центром.
В 1078 году, объединившись с еще двумя беглецами-«изгоями», Олег в первый раз наслал на Русь беду: пришел отвоевывать Чернигов с половецким войском. Это было не иноземное нашествие, как десять лет назад, а всего лишь эпизод междоусобной
