Тимур Дмитричев - В погоне за сокровищами и специями
После некоторого времени пребывания во главе управления Куско Фернандо освободил Манко из заключения, а потом даже сблизился с ним. Такие дружеские отношения были еще больше укреплены раскрытием Манко для Фернандо двух крупных тайных кладов перуанских драгоценностей, которые затем и были переданы испанцам, что повысило доверие главы города к бывшему заключенному «правителю» инков, который с невероятной осмотрительностью и осторожностью в совершенной тайне возрождал свой план изгнания пришельцев из страны. Следуя избранной тактике, Манко однажды поведал Фернандо о секретной пещере в соседних Андах, где была скрыта статуя его отца императора Уайана Капака, сделанная из чистого золота, и предложил привезти ее из тайника. Потрясенный такой возможностью получить золотую статую и ослепленный неизбывной алчностью конкистадора Фернандо согласился отпустить Манко за бесценным изделием в сопровождении двух солдат, даже не столько с целью его охраны, сколько для оказания ему помощи в его перевозке.
Прошла неделя со дня отъезда Манко, но он так и не появился. Спохватившись, что он совершил очень серьезную ошибку, которую подтвердили и его северные союзники в городе, Фернандо срочно отправил на поиски Манко своего брата Хуана во главе отряда конницы численностью в 60 всадников. Хуан Писарро тщательно прочесал все окрестности Куско, которые выглядели подозрительно безлюдными и даже покинутыми их обитателями, но следов беглеца не было нигде. Однако у самых предгорьев Анд на расстоянии около шести лиг от города ему попались два воина, которые сопровождали Манко в поисках золотой статуи. Солдаты сообщили, что вся страна поднимается на войну против испанцев и что сам вождь перуанцев, отпустивший их с миром, встал во главе крупных армий, которые готовятся к походу на Куско.
Полученная новость еще больше повысила тревогу Хуана и его людей, и, желая получше выяснить обстановку в предгорной долине, они направились к протекавшей по ней реке Юкай, которая одновременно служила барьером на подступах к поднимавшимся к горам холмам. Когда испанцы оказались на ее берегу, на другой стороне реки они сразу увидели многотысячное и хорошо вооруженное войско инков во главе с их молодым вождем Манко в готовности сразиться с пришельцами, если они захотят пересечь водную преграду.
Глава отряда решил принять бой превосходящего по численности противника, и вся конница бросилась в воду. Река оказалась глубокой, но кони вынесли всадников к противоположной стороне вплавь, где их встретили ливни стрел и камней, которые, однако, причиняли мало ущерба защищенным броней седокам и лошадям. Сначала конница смогла отогнать массы метавших свои примитивные снаряды индейцев, но потом индейцы вернулись и вступили в жестокий и смелый бой. У инков в качестве нового оружия появились длинные пики, булавы с острыми металлическими наконечниками и боевые топоры. Их защитная броня пополнилась более надежными жилетами и туниками из укрепленных слоев хлопка и звериных шкур, а также металлическими шлемами. Но самым неожиданным был совершенно незнакомый испанцам преисполненный мужества, смелости и решимости боевой дух индейцев, которые раньше или быстро разбегались с поля боя, или после нескольких столкновений отступали с него. К концу дня Манко отвел свои армии в предгорные холмы, понеся большие потери. Хуан Писарро выиграл нелегкую битву, потеряв несколько человек убитыми при очень многих раненых. Погибло несколько лошадей. Он перевел свой окончательно измотанный отряд на ровную местность у самого подножия гор.
Командир отряда теперь полагал, что после этого жестокого урока понесший крупные потери противник не сможет больше собраться с новыми силами. Но на следующее утро испанцы пришли в ужас от увиденных бесконечных масс противника, которые заполнили все видимые горные проходы, вершины и склоны в готовности обрушиться на них сверху всей своей бешеной силой. И через несколько мгновений индейцы действительно смело бросились вниз, осыпая встрепенувшихся от неожиданности пришельцев стрелами, камнями, пиками, булавами, дубинами и всем другим, что им попадалось под руку. Позиция испанской кавалерии была очень неудобна для необходимых маневров, но ее командир все равно несколько раз пытался предпринимать безуспешные попытки отбросить наступающих, но они снова возвращались и продолжали атаковать. Бой затих только с наступлением ночи. Стороны остались на прежних позициях. Индейцы снова понесли большие потери, но и у испанцев было немало раненых людей и коней. Все они чувствовали себя предельно измотанными. Через день новых схваток положение для них лишь усугубилось. В этой трудной ситуации их неожиданно застал приказ командующего Куско срочно вернуться в город, который подвергся осаде.
Хуан Писарро без промедления начал отступление, преследуемый победными криками и возгласами ликующего противника, впервые осмелившегося оказать серьезное сопротивление испанцам, которые впервые уходили от спешивших за ними индейцев. Преодолев большое расстояние, утомленная, но очень торопившаяся конница достигла окраин Куско только перед самым наступлением ночи. Представшая перед спутниками картина поразила их своим неожиданным изменением: по всем сторонам, куда мог простираться взгляд, они видели невероятные бесконечные цепи, группы, отряды и батальоны хорошо вооруженных индейцев. Это был тоже первый раз, когда испанцы увидели перед собой настоящую армию инков во всей ее устраивающей мощи.
После некоторых размышлений Хуан Писарро приказывает коннице совершить мощный прорыв в город. К удивлению испанцев индейцы, разомкнув ряды, пропускают отряд к осажденным Фернандо Писарро с радостью встретил вернувшийся отряд брата, вместе с которым силы осажденных возросли почти до двухсот человек при тысячном гарнизоне индейцев. Было начало февраля 1536 года, которое стало одновременно началом исторической осады и обороны старой имперской столицы инков.
Наступившую тьму ночи вскоре разорвали взметнувшиеся в небо столпы пламени тысяч зажженных осаждавшими костров. Костры продолжали гореть всю ночь, а наступившее утро взорвалось пронзительными, угнетающими звуками тысяч вопивших, визжавших, трубивших и скрежетавших труб, ракушек, трещоток и других шумовых инструментов, сопровождавших боевые вопли и крики индейских воинов, которые стали посылать на город тучи самых разных, но в основном бесполезных снарядов. Однако, за ними сразу последовали гораздо более опасные, разрушительные и смертоносные массы огненных стрел, вместе с раскаленными камнями, обернутыми в хлопок, которые вызывали большие пожары в разных местах города. Раздуваемые и переносимые поднявшимся утренним ветром, языки пламени поднимаясь воющими и трещащими стенами в темных тучах едкого дыма над всем пространством великолепного города, завладели им
