Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Но вот она подошла к нам, и Чака упал на землю, скорчившись от страха, закрывая лицо руками; я не боялся, отец мой, только злые должны бояться Небесной Царицы. Нет, я не боялся: я стоял прямо лицом к лицу и глядел на ее сияние. В руке она держала небольшое копье, вправленное в дерево вождей: то была тень копья которое Чака держал в руке, того, которым он убил свою мать и от которого он сам должен был погибнуть. Она перестала петь и остановилась перед лежащим ниц королем и передо мной, стоящим за королем, так что свет ее сияния падал на нас. Она подняла свое небольшое копье, тронула им чело Чаки, сына Сензангаконы, обрекая его на погибель. Потом она заговорила. Но хотя Чака почувствовал прикосновение, он не слыхал слов, которые предназначались только для моих ушей.
— Мбопа, сын Македамы, — сказал тихий голос, — придержи свою руку, чаша Чаки еще не полна. Когда в третий раз ты увидишь меня на крыльях бури, тогда убей его, Мбопа, дитя мое!
Так проговорила она, и облако скользнуло по лику луны. Когда оно прошло, видение исчезло, и снова я остался один в ночной тишине с Чакой и мертвецами.
Чака поднял голову, и лицо его посерело от холодного пота, вызванного страхом.
— Кто это был, Мбопа? — спросил он хриплым голосом.
— Это — Небесная Инкосазана, та, которая заботится о людях наших племен, король, и которая время от времени показывается людям перед совершением великих событий!
— Я слыхал об этой царице, — сказал Чака. — Почему появилась она теперь, какую песню пела она и почему она прикоснулась ко мне копьем?
— Она явилась, о король, потому, что мертвая рука Балеки призвала ее, как ты сам видел. То, о чем она пела, недоступно моему пониманию, а почему она прикоснулась к твоему челу копьем, я не знаю, король! Может быть, для того, чтобы короновать тебя королем еще большего царства!
— Да, может быть, чтоб короновать меня властелином в царстве смерти!
— Ты и без того король смерти, Черный! — отвечал я, взглянув на немую толпу, лежащую перед нами, и на холодное тело Балеки.
Снова Чака вздрогнул.
— Пойдем, Мбопа, — сказал он, — теперь и я узнал, что такое страх!
— Рано или поздно страх становится гостем, которого мы все опасаемся, даже цари, о Сотрясающий Землю! — отвечал я. Мы повернулись и в молчании пошли домой.
Вскоре после этой ночи Чака объявил, что его крааль заколдован, что заколдована вся Земля Зулу; он говорил, что больше не может спать спокойно, а вечно просыпается в тревоге, произнося имя Балеки. Поэтому он в конце концов перенес свою резиденцию далеко оттуда и основал большой крааль Дукуза здесь, в Натале.
Послушай, отец мой! Там, на равнине, далеко отсюда, находятся жилища белых людей — место то зовут Стейнджер. Там, где теперь город белых людей, стоял большой крааль Дукуза. Я ничего более не вижу, мои глаза слепы, но ты видишь. Где стояли ворота крааля, теперь находится дом; в этом доме белый человек судит судом справедливым; раньше через ворота этого крааля никогда не проникала Справедливость. Сзади находится еще дом; в нем те из белых людей, которые согрешили против Небесного Царя, просят у него прощения; на том самом месте видел я многих, не сделавших ничего дурного, молящих короля людей о милосердии, и только один из них был помилован. Да, слова Чаки сбылись, я скоро расскажу тебе о них, отец мой. Белый человек завладел нашей землей, он ходит взад и вперед по своим мирным делам там, где раньше наши отряды мчались на убийство; его дети смеются и рвут цветы в тех местах, где сотнями умирали в крови люди; они купаются в водах Тугелы, где раньше крокодилы ежедневно питались человеческими телами; белые молодые люди мечтают о любви там, где раньше девушки целовали только ассегаи. Все изменилось, все стало иным, а от Чаки остались только могила и страшное имя.
После того как Чака построил крааль Дукуза, некоторое время он пребывал в покое, но вскоре прежняя жажда крови проснулась в нем, и он выслал свои войска против народа пондо; они уничтожили этот народ и привели с собой его стада. Но воинам не разрешалось отдыхать; снова их собрали на войну и послали в числе десятков тысяч с приказанием победить Сошангаана, вождя народа, который живет к северу от Лимпопо. Они ушли с песнями, после того как король сделал им смотр и приказал вернуться победителями или не возвращаться вовсе. Их число было так велико, что с рассвета до того часа, когда солнце стояло высоко на небе, эти непобедимые воины проходили сквозь ворота крааля, подобно бесчисленным стадам. Не знали они, что победа более не улыбнется им, что придется им умирать тысячами от голода и лихорадки в болотах Лимпопо и что те из них, которые вернутся, принесут щиты свои в своих желудках, съев их для утоления неумолимого голода! Но что говорить о них? Они — ничто. «Прах» было название одного из полков, отправленных против Сошангаана, и прахом они оказались, прахом, который послало на смерть дуновение Чаки, Льва Зулусов.
Таким образом мало осталось воинов в краале Дукуза, почти все ушли в поход; оставались только женщины и старики. Дингаан и Мхлангана, братья короля, были в их числе, потому что Чака не отпустил их, боясь, что они устроят заговор с войсками против него; он всегда смотрел на них гневным оком, и они дрожали за свою жизнь, хотя не смели показывать страха, чтобы опасения их не оправдались. Я угадал их мысли и, подобно змее, обвился вокруг их тайны, и мы говорили между собой туманными намеками. Но об этом ты узнаешь потом, отец мой; я сперва должен рассказать о приходе Мезило, того, кто хотел жениться на Зините и которого Умслопогас-Убийца выгнал из крааля племени Секиры.
На следующий день после отбытия нашего отряда Мезило явился в крааль Дукуза, прося разрешения говорить с королем. Чака сидел перед своей хижиной, и с ним были Дингаан и Мхлангана, его царственные братья. Я тоже находился там, а с нами некоторые из индун, советников короля. В это утро Чака чувствовал себя уставшим, так как ночью спал плохо, как, впрочем, спал он теперь всегда. Поэтому, когда ему доложили, что какой-то бродяга по имени Мезило хочет говорить с ним, он не только не приказал убить его, но велел провести к себе. Вскоре раздались возгласы приветствия, и я увидел толстого человека, утомленного дорогой, ползущего в пыли по направлению к нам, перечисляя все имена и титулы короля. Чака приказал ему замолчать и говорить только о своем деле.
Тогда человек этот приподнялся и передал нам тот рассказ, который ты уже слыхал, отец мой; о том, как явился к племени Секиры молодой, высокий и сильный человек и, победив Джикизу, вождя Секиры, стал вождем всего народа; о том, как он отнял у Мезило весь его скот, а его самого выгнал. До этого времени Чака ничего не знал о племени Секиры; страна была обширна в те времена, отец мой, и в ней жили далеко от нас многие маленькие племена, о которых король никогда даже не слыхал; он стал расспрашивать Мезило о них, о числе их воинов, о количестве скота, об имени молодого человека, который правит ими, а особенно о дани, которую он платит королю.
