Клауде Куени - Друид

— Корисиос, ты должен знать, что невозможно избавиться моментально от духов, которых мы способны вызвать, и заставить их исчезнуть именно тогда, когда нам того хочется.

Держа в руках кожаный мешочек, Веруклетий, похоже, сомневался, правильно ли он поступает. Но затем друид все же решился и, протягивая мне мешочек, сказал:

— Это морозник, Корисиос. Из него ты можешь сварить геллеборус. Если опустить наконечник стрелы в это зелье, то мгновенно умрет любой зверь, даже если ты всего лишь попадешь ему в ногу. Геллеборус — это страшный яд. Он способен убить любую болезнь. Но в девяноста девяти случаях из ста он убивает не только болезнь, но и самого человека.

Веруклетий улыбнулся и взял меня за руку.

— Тебе предстоит пройти через множество испытаний, пока ты не стал чьим-либо друидом! Будь осторожен, применяя свои знания. Боги признали тебя — ты избранный. С этого самого момента они будут уделять твоей дальнейшей судьбе особое внимание. Не разочаруй их!

Когда мы увидели, как вдалеке в лучах солнца сверкают воды Леманнского озера, Веруклетий попрощался с нами. Выполняя наказ Дивикона, он собирался напомнить вождям кельтских племен: они должны сделать все возможное, чтобы не дать римлянам ни малейшего повода напасть на нас. Это была довольно трудная задача, поскольку ни один глава племени не позволит другому кельту вмешиваться в свои дела. Но Веруклетий был друидом. Поэтому стоило хотя бы попытаться объяснить вождям сложившуюся ситуацию.

Следующие несколько дней мы с Вандой провели в лесах, совершенно одни. Я искал растения и коренья, приносил жертвы богам и пытался услышать их ответы на мои вопросы. Как мне быть дальше? Стать друидом или купцом? Куда мне направиться? Совершить вместе с гельветами переход к Атлантикусу или поехать в Массилию? Мне срочно нужна была помощь богов. Дядюшка Кельтилл успел многому меня научить. Но к сожалению, у него было недостаточно времени, чтобы объяснить мне, как принимать собственные решения, от которых могла зависеть моя дальнейшая судьба.

III

Кельтские аллоброги живут между двух рек. Одна из них называется Родан, вторая — Изар. Примерно пятьдесят лет назад римляне захватили земли аллоброгов и арвернов, и оба племени признали их власть. Сейчас бывшие некогда свободными кельты живут на территории римской провинции, которую сами римляне называют Нарбонской Галлией. Мы направлялись в пограничный город Генава, служивший римлянам форпостом, поскольку он расположен непосредственно на границе их провинции и земель гельветов. Нарбонскую Галлию и Галлию свободных кельтов разделял Родан, который можно было пересечь по деревянному мосту, построенному римлянами. В конце марта мы с Вандой и Люсией оказались у этого моста. Все приближавшиеся к этому удивительному сооружению путники могли издалека увидеть установленную рядом с ним трехметровую статую богини-покровительницы аллоброгов. Это была вырезанная из дуба фигура с массивным золотым обручем на шее. На северном берегу Родана уже собрались тысячи гельветов и, находясь на земле кельтов, ждали окончательного решения вождей, которые должны были собраться сегодня ночью. Во время этой встречи, на которую меня никто не приглашал, планировалось в очередной раз обсудить все детали предстоящего перехода и распределить обязанности. План был прост: не причиняя никаких разрушений, пересечь территорию, принадлежащую покорившимся Риму аллоброгам, и через несколько месяцев достичь земли сантонов, протянувшейся вдоль побережья Атлантикуса. Кельтские племена должны были вновь пройти там, где пятьдесят лет назад славный Дивикон нанес поражение римским легионам.

Когда три года назад было принято решение переселиться к Атлантикусу, нашим вождем был один из самых богатых кельтов — Оргеториг. Тогда аллоброги в очередной раз подняли восстание против римлян и дали нам разрешение пересечь их земли. Но, как и раньше, они действовали крайне несогласованно. Хорошо организованная римская армия смогла подавить восстание. А это значило, что все ранее достигнутые договоренности больше не имели никакой силы. Сейчас мы должны были вести переговоры с Гаем Юлием Цезарем. Наша судьба зависела только от решения нового проконсула. Вожди кельтов собирались обратиться к нему с официальной просьбой позволить нам пройти через римскую провинцию. Если он решит отказать нам, то мы не станем идти на конфликт. Нам придется пойти в обход, чтобы достичь Атлантикуса, не пересекая земель, принадлежавших когда-то аллоброгам. В этом случае наш путь лежал бы через ущелья, расположенные между Роданом и Юрой, а затем на запад, через территорию, принадлежащую дружественным нам племенам кельтских секванов и эдуев. Такой обходной путь был бы невероятно тяжелым и долгим. Но в случае необходимости мы, не задумываясь, приняли бы решение продолжить продвижение к Атлантикусу через земли секванов и эдуев. Мы были готовы на любые жертвы ради сохранения мира.

Вместе с Вандой и Люсией я пересек деревянный мост и, сойдя с него на другой стороне, оказался в оппидуме кельтских аллоброгов. Нет, я выразился не совсем точно. Скорее, я оказался в римской провинции Нарбонская Галлия. Шесть римских легионеров тут же преградили нам путь. Это были сборщики пошлин. Честно говоря, их амуниция меня сильно удивила. На головах этих солдат были бронзовые шлемы с пластинами, закрывающими скулы, — копии шлемов, которые мы, кельты, делаем из железа. Грудь и спину защищали кельтские кольчуги — наши мастера делают их из десятков тысяч крохотных железных колец. На поясе у каждого висел испанский меч и пилум. Благодаря рассказам дядюшки Кельтилла я прекрасно разбирался во всех видах вооружения, которым пользовались племена и народности, живущие у Средиземного моря. Но, должен заметить, я был несколько разочарован. Каким образом народ, не способный даже изобрести собственное оружие и боевое снаряжение, мог господствовать в землях вокруг всего Средиземного моря? Некоторые легионеры оперлись на свои ярко раскрашенные высокие овальные щиты.

— Atticen quaerat assibus sedecim, — с ухмылкой сказал один из легионеров. Это означало примерно следующее: «Аттика готова сделать это за шестнадцать ассов». Похоже, они как раз обсуждали свои ночные похождения и рассказывали, сколько стоят услуги той или иной девицы легкого поведения. Вдруг из деревянного барака вышел еще один солдат, и все легионеры замерли по стойке «смирно», словно чья-то незримая рука вогнала в глотку каждого по невидимому пилуму. Похоже, человек, который вышел из барака, был офицером. На его груди блестел панцирь, похожий на те, которые делали греки, ноги защищали посеребренные щитки, а на голове красовался шлем с перьями — нечто среднее между теми, которые носили этруски и коринфяне. Я едва сдержал улыбку, потому что он напоминал мне пестрого, закованного в латы петуха. Ко всему прочему от этого парня пахло сладкой цветочной пыльцой. Наконец, он спросил на латыни: