Луи Буссенар - Капитан Сорви-голова
Внезапно велосипед Жана попал в засыпанную пылью яму, заднее колесо его занеслось на полном ходу, и Сорвиголова, подскочив в воздух, перекувырнулся и, пролетев метров шесть, растянулся в грязной выбоине.
Фанфан, налетев на его валявшийся посреди дороги велосипед, также перемахнул через руль своей машины и после невообразимого прыжка в воздухе растянулся рядом со своим начальником:
— Видал? Вот так падение — блеск!
ГЛАВА 5 Отчаянная борьба. — Истребление людей и лошадей. — Король стрелков. — Стычка, в которой Сорви-голова одержал победу, а Фанфан потерял кончик уха. — Последний из оставшихся в живых. — На память майору Колвиллу. — В Якобсдале. — В путь!
Все перемешалось в неописуемом беспорядке — руки, ноги, ружья, рюкзаки.
Фанфан, с обезьяньей ловкостью вскочивший первым, нашел в себе силы позубоскалить:
— Ничего страшного!.. А знаешь, я вообще, наверное, резиновый.
Сорви-голова с трудом поднялся на одно колено, тяжело перевел дух и провел рукой по лбу.
— А меня так хватило по голове, — сказал он, — что в глазах будто миллионы электрических лампочек засверкали.
— Ничего не развинтилось, а, хозяин? — спросил Фанфан с какой-то особой, нежной и простодушной тревогой.
— Чепуха! Разве можно в наши годы бояться таких пируэтов! — ответил Жан.
Уланы между тем мчались во весь опор. Их была целая дюжина, и они ничуть не сомневались, что в два счета покончат с этими мальчишками, которые, как им казалось, потеряли способность к сопротивлению.
Сорви-голова собрал все свои силы и самообладание.
Он решил драться и во что бы то ни стало выполнить данное ему поручение. Падение сильно оглушило его, однако он не показал и вида, что ему плохо. Железная воля восторжествовала над физической болью.
Быстро сняв с плеча маузер, Жан прицелился в улан, которые с копьями наперевес мчались на них, припав к холкам своих коней.
— Не стреляй! — бросил он Фанфану.
Читатели «Ледяного ада» помнят, вероятно, каким замечательным стрелком стал Жан Грандье в Клондайке благодаря урокам одного канадца.
Уланы скакали по четыре в ряд.
Раздались подряд четыре выстрела, настолько частые, что они как бы слились в один.
Крр… — точно полотно разорвалось. Четыре всадника первого ряда грохнулись оземь с раздробленными черепами.
Кони второго ряда инстинктивно свернули в сторону, чтобы не раздавить упавших, но лошади убитых продолжали мчаться вперед и после падения своих всадников. Один из коней с молниеносной быстротой скакал посередине дороги; сейчас он наскочит на велосипеды и раздавит обоих Молокососов. То была гнедая лошадь с темно-каштановыми манжетами у копыт и с белой звездой на лбу.
Грянул пятый выстрел. Пуля с ужасающей точностью попала в центр белой звездочки и размозжила животному череп. Конь тяжко рухнул в двадцати шагах от велосипедистов.
— Черт возьми, вот это выстрел! — пробормотал Фанфан, такой же спокойный под огнем, как и его командир.
Все произошло почти мгновенно.
Англичане обрушили на Молокососов потоки брани и угроз, которые, однако, произвели на них не большее впечатление, чем карканье ворон.
Уланы уже не решались на лобовую атаку. Они двинулись на противника с флангов. Их строй напоминал острый угол, вершина которого как бы упиралась в сорванцов.
Сорви-голова с невозмутимым спокойствием навел ружье сначала на правофлангового головного кавалериста, затем мгновенно перевел прицел на левофлангового. Он стрелял, как охотник, убивающий дуплетом пару куропаток. Оба солдата упали, даже не вскрикнув, даже не взмахнув руками.
Шесть всадников и одна лошадь уложены семью выстрелами! Есть от чего прийти в ужас!
Впрочем, в Клондайке Сорви-голова превзошел и это достижение, когда во время полярной ночи истреблял арктических волков, причем единственной мишенью ему служил фосфорический блеск их глаз Замечательный стрелок протянул Фанфану свое ружье с опустевшим магазином.
— Дай твое! — сказал он.
Маленький парижанин отдал ему свое заряженное ружье, и Сорви-голова вздохнул с облегчением, снова почувствовав в руках надежное, пригодное к действию оружие.
Англичане на мгновение заколебались. Да и понятно: они желали поохотиться за двумя подозрительными велосипедистами, сыграть забавную партию своей излюбленной игры «подколем свинью», а напоролись на двух молодцов, которые в одно мгновение уничтожили шестерых улан.
Атака не удалась. Тщетно двое ближайших к Молокососам улан пытаются на полном скаку пронзить их копьями. Копья слишком коротки и не достигают цели, а пущенные в карьер кони вихрем проносятся мимо Молокососов.
Просиявший Фанфан показал уланам нос и крикнул им вдогонку:
— Проваливайте-ка вы со своими палками от метлы! Они годны только на то, чтобы сшибать с деревьев орехи да яблоки!
— Погоди еще радоваться, — заметил Сорви-голова.: — Думаешь, они вернутся?
— Ничуть не сомневаюсь. Всей душой ненавижу их, но охотно признаю их мужество.
— Значит, по-твоему, им мало полученной взбучки?
— Да. А вот и доказательство… Ложись. Скорей!.. Сорви-голова, повалив на землю своего товарища, распластался рядом с ним в канаве.
И вовремя! Грянуло шесть выстрелов. Взвились столбики пыли, взлетели осколки камней.
— Ба! — торжествовал Фанфан. — Да что они, ногами, что ли, стреляют?.. Точь-в-точь, как я!
Уланы убедились, видно, что конной атакой ничего не добьешься; они отъехали метров на триста, спешились и, укрывшись за своими конями, открыли ответный огонь.
Весьма неосторожный ход, когда имеешь дело с таким стрелком, как Сорви-голова.
Огромная выбоина, вырытая бурскими повозками, укрывала не хуже траншеи. Сорви-голова, не обращая внимания па град пуль, которыми осыпали их англичане, прицелился в одну из лошадей противника чуть пониже уха. Сраженный выстрелом конь, прежде чем упасть, вздыбился, открыв при этом скрывавшегося за ним солдата.
Раздался второй выстрел. Улан, пораженный в лоб, опрокинулся навзничь.
— Всего пятеро осталось! — завопил Фанфан, но тут же вскрикнул:-Ужалили!..
Он неосторожно приподнял голову над колеёй, и английская пуля сняла, как резцом, мочку его правого уха.
— Да ты не волнуйся, сущие пустяки!
— Тем лучше. Пора уж кончать, — отозвался Сорвиголова.
Уланы, легкомысленно опустошив магазины своих ружей, прекратили на время огонь. Пока они наспех, торопливо роясь в патронташах, перезаряжали ружья, Сорвиголова с молниеносной быстротой перестрелял лошадей.
