Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг - Мария Вячеславовна Кича
Разделавшись с лидерами восстания, Надир-хан созвал традиционную лойя-джиргу – наподобие той, которая избрала Ахмад-шаха Дуррани в середине XVIII в. Она состояла не из делегатов от разных районов и провинций, а из старейшин и прочих уважаемых людей. Надир сказал им, что вернулся в Афганистан не ради удовлетворения собственных властных амбиций, а во имя спасения отечества. Немногочисленные уцелевшие сторонники Амануллы надеялись, что Надир восстановит его на престоле, – однако тот даже не упомянул свергнутого короля. Тем не менее Надир поклялся хранить верность тому, кого выберет народ. В этот момент – конечно же, совершенно случайно – из разных частей зала раздались голоса, призывающие Надира принять корону. Дважды он покраснел и отказался от столь высокой чести – но в третий раз заявил, что повинуется народной воле и смиренно возложит на себя тяжкое бремя абсолютного монарха.
Итак, 15 октября 1929 г. – за девять дней до краха нью-йоркской фондовой биржи и начала Великой депрессии – в Афганистане к власти пришел новый король, Мухаммед Надир-шах.
Глава 10
Призрак стабильности
В одну руку два арбуза не возьмешь.
Афганская пословица
Правление Абдур-Рахмана стало поворотным моментом для Афганистана. Эмир определил границы государства, минимизировал контакты с британцами и начал создавать единую афганскую нацию, подконтрольную Кабулу. Детище Абдур-Рахмана представляло собой разветвленную систему чиновников, администраторов, технических специалистов, правительственных священников, шпионов и профессиональных военных. Под этой бюрократической паутиной жил истинный Афганистан – крестьяне и кочевники, феодалы и вожди племен, консервативные муллы и паства, автономные деревни и племенные партизанские армии.
Старый («первый») и новый («второй») Афганистан разошлись окончательно и бесповоротно. Кабульская элита, имевшая связи с внешним миром, усвоила западные культурные элементы – идеи, моду, мечты. В кругах столичной знати зародились амбиции привнести в Афганистан науку, технологии и прогрессивное мышление, обусловившие процветание Запада, – и тем самым обеспечить афганцам все удобства, доступные европейцам. Но «первый» Афганистан отчаянно сопротивлялся модернизации. Его жители по-прежнему лелеяли ненависть к кафирам, ревностно соблюдали старые традиции и предпочли остаться в нищете и изоляции – только бы ничего не изменилось.
Конфликт между Кабулом и периферией попеременно то разгорался, то затухал – но реформы Амануллы спровоцировали социальный взрыв. Для большинства афганцев они оказались чересчур шокирующими и радикальными. Впрочем, волна народного гнева, вынесшая на вершину власти Бача-и Сакао, схлынула – и обнажилось грязное дно, усеянное мусором и человеческими костями. Воцарение семьи Мусахибан не устранило противоречия афганского общества. Западные державы все еще довлели над страной, правящий класс по-прежнему хотел преобразовать это средневековое государство, а миллионы ретроградов и консерваторов судорожно цеплялись за привычный жизненный уклад и угрожали свергнуть нового короля, если тот изменит что-нибудь, что они ценили. «Первый Афганистан» – холодный, опасный и суровый – был подобен горам Гиндукуша, и покорение этих гор стало главной задачей афганских монархов в течение следующих десятилетий.
15 октября 1929 г. Мухаммед Надир-хан был провозглашен королем Афганистана на традиционной лойя-джирге, состоявшей из авторитетных старейшин, мулл и племенной знати. Спустя год – в сентябре 1930 г. – этот выбор одобрила общегосударственная лойя-джирга, сформированная из делегатов от всех районов и вилаятов – по принципу, утвержденному Абдур-Рахманом. Новоиспеченный король, нареченный Надир-шахом, обладал военным и административным опытом – а также решимостью, позволившей ему к 1931 г. собрать страну под своей властью. Монарх использовал комбинацию силовых и дипломатических методов. Таджикское восстание, поднятое сторонниками Бача-и Сакао, было жестоко подавлено, а его предводители – казнены. Ханов шинвари удалось подкупить, и пуштуны тоже прекратили бунтовать.
Надир de jure отменил реформы Амануллы, но de facto он действовал гораздо хитрее. В 1931 г. король издал конституцию, основанную на «Низамнаме», – но с одним существенным отличием: в ней был закреплен доминирующий статус ханафитского мазхаба. Шариат провозглашался единственным законом страны, не подлежащим упразднению или замене на любые другие правовые нормы. Также Надир – впервые в истории Афганистана – учредил двухпалатный парламент, где верхняя палата назначалась падишахом, а нижняя – избиралась Национальным советом. Этот консультативный орган при монархе формировался из ханов и мулл, получивших право голоса в государственных делах, – но в реальности Национальный совет был нужен для того, чтобы отслеживать настроения традиционной элиты. Ни одна статья конституции не ограничивала власть Надира. Он поклялся сохранить племенную систему и защищать ислам, который хоть как-то мог склеить разрозненное афганское общество. Консерваторы радостно поддержали падишаха, думая, что он искоренит все нововведения Амануллы. Первым делом король отправил женщин по домам и послал мухтасибов (шариатскую «полицию нравов») патрулировать улицы, как в эпоху Абдур-Рахмана.
Тем не менее Надир и его родственники были модернистами, и их планы мало чем отличалось от планов Амануллы. Братья Мусахибан просто имели другое представление о том, как реформировать страну. Бешеному скачку из Средневековья в современность они предпочитали осторожные, медленные и контролируемые перемены, которые словно «придут сами». Семья Мусахибан извлекла ценный урок из судьбы Амануллы – она поняла, что тысячи традиционных лидеров по-прежнему обладали ключевым влиянием в Афганистане. Деревня диктовала свою волю городам, включая столицу. Поэтому династия Мусахибан делала вид, что относится к старейшинам как к партнерам, параллельно проводя собственную политику.
Постепенно Надир снова открыл светские школы (хотя формально они подчинялись мусульманским цензорам). В 1932 г. падишах при содействии французов основал медицинский колледж, из которого спустя 14 лет – после появления новых факультетов – вырос Кабульский университет. Завершилось строительство дороги из Кабула на север через Шибарский перевал, было возведено несколько дамб, а северные болота осушили и засадили хлопком. Ведущие коммерсанты помогали властям улучшить экономическое планирование и стабилизировать финансы. В Афганистане возник первый инвестиционный банк (1931) – он был создан на базе фирмы «Ashami», принадлежавшей богатому торговцу и финансисту Абдулу Маджиду Забули (1896–1998). Спустя год его переименовали в «Bank-e-Mili Afghan» (Афганский национальный банк). Правительство Надира продолжило линию Амануллы по привлечению зарубежных стран к торговле и инвестициям. Афганский хлопок, фрукты и каракуль стали важными предметами экспорта. Доходы от налогов на торговлю позволили снизить внутренние налоги.
Во внешней политике Надир балансировал между СССР и Туманным Альбионом. Он отклонял кандидатуры многих советских и британских специалистов для работы в Афганистане, однако в 1930 г. афганская армия вытеснила из страны отряды Ибрагим-бека – знаменитого басмаческого предводителя, – нападавшие на советские территории. Братья падишаха были назначены послами в Москву и Лондон. Антибританская риторика, раздававшаяся из Кабула при Аманулле, исчезла при Надире – равно как и прекратилась денежная помощь, которую Кабул раньше оказывал буйным пуштунским племенам на английской стороне «линии Дюранда». По мнению оппозиции, король являлся британской марионеткой – ведь фаранги позволили ему вернуться в Афганистан через подвластный им Пешавар, а также презентовали Надиру 10 тыс. винтовок, боеприпасы и 175 тыс. фунтов стерлингов – очень ценный подарок, ибо казна пустовала.
Мухаммед Надир-шах правил всего четыре года (1929–1933). Большую часть этого времени он посвятил укреплению своих позиций. Поклонники Амануллы ненавидели братьев Мусахибан, считая их узурпаторами и ставленниками фарангов. Главную угрозу новой власти представляла авторитетная семья Чархи, которая была особенно близка с опальным монархом, – поэтому Надир уничтожил ее с жестокостью, присущей Абдур-Рахману. Он приказал арестовать и немедленно казнить патриархов Чархи по обвинению в разжигании мятежа. Генерала Гуляма Наби Чархи, сражавшегося за Амануллу, в 1932 г. забили камнями на глазах падишаха.
Ответ врагов Надира не заставил себя ждать. Летом 1933 г. афганский студент застрелил в Берлине Мухаммеда Азиз-хана – брата короля, исполнявшего обязанности посла Афганистана в Германии. Затем произошло покушение на британского посла в Кабуле.
Преступники были выпускниками кабульского лицея «Неджат» – рассадника антибританских и националистических настроений. В дальнейшем революционные кружки возникали в школах столицы и других городов. Их создавали члены влиятельных кланов, сочувствующих Аманулле. По распоряжению Надира эти кланы не были допущены в правительство и иные государственные органы, но – в силу знатного происхождения и образования – не смогли проникнуть в ряды мулл, вождей племен и прочих
