В тот день… - Симона Вилар
– А постояльцы все дрыхнут, – сказала она, кивнув в сторону сеней, чтобы привлечь к себе внимание хозяйки.
Но Яре не до постояльцев. А вот Будьке дала задание – вымести двор от самых ворот до крыльца, потом и работу по дому начинать: пыль протереть, покрывала скатать и убрать в лари, начать чистить светильники и бронзовую посуду. И не так, как в прошлый раз, когда копоть застарелая осталась. Яра сама за этим проследит.
Будьке не понравилось, что хозяйка упрекнула ее в нерадивости. Вон Любушу, как кошку, приласкала, а ей только наказы. Но не поспоришь же. И она прошла мимо Любуши, нарочно толкнув ту. Однако Любуша только усмехнулась, показав в спину Будьки язык. Было между девушками-чернавками некое соперничество за расположение ключницы. Говорят, Яра сама некогда была тут чернавкой, но потом купец Дольма возвысил ее за старание. И кто знает, если Любуша будет такой же усердной, то и ее однажды…
Но сейчас она лишь посторонилась, когда Яра в своем тканого сукна синем платье с блестящей опояской сошла с крыльца, направляясь к службам. Любуша же вновь за ступени принялась. Терла их с щелоком и песком, смывала водой. Замечательно, когда воды столько, полные бадейки везде. А так обычно таскай в коромысле, таскай. Хорошо, если силача Бивоя снарядят привезти воды или еще кого из холопов с хозяйского двора. Сила холопов самая дешевая, вот их и гоняли с горы к реке и обратно. Правда, в последнее время в самом граде появились сноровистые люди, какие подвозили к богатым дворам на возвышенностях целые возы с кувшинами и кадушками, а то и бочками, полными воды. Выменивали на соль, муку, продукты, кто чем заплатит. Летом этим многие подрабатывали, когда съестного на мену достаточно. Но в хозяйстве Дольмы подобное считалось расточительством. Тут своих скорее отправляли.
Любуша протерла ветошью последнюю ступеньку и выпрямилась, потирая поясницу. Покосилась в сторону риги, где на сеновале спал Радко. Если пойти к нему сейчас… Как-то он притянул ее к себе, еще сонный был. Любуше это очень понравилось, хотя после того как Радко от сна очнулся, он сразу прогнал ее. Ну что тут поделаешь, к нему вон первые градские красавицы ластятся… Что ему какая-то чернавка податливая. Хотя Любуша и не прочь ощутить, каково это – полюбиться с таким-то пригожим молодцем.
Тут Любуша вновь увидела ключницу, и та показалась ей какой-то странной. Вышла из конюшни, стоит посреди двора, руки как-то странно сжимает, словно мнет что-то в ладонях. И долго стоит, Любуша уже прошла мимо с бадейкой грязной воды, но потом оставила ношу, вернулась.
– Вам что-то нужно, госпожа хорошая?
Яра посмотрела на нее, будто не узнавая. Потом заморгала.
– Ты это… Пойди разбуди Озара-волхва. Скажи, пусть на конюшню придет.
Сама же вернулась к проему конюшни, стояла, словно не решаясь войти. Видела, как из стойла, где топтался и взволнованно фыркал вороной Буран, натекла темная гуща крови, скопилась лужицей. От дверей еще видна откинутая на соломенную подстилку рука – мозолистая, небольшая и сильная. Рукав тоже в крови. А подойти и снова глянуть… Яра еще ранее увидела, что это Жуяга раскинулся, голова вся в месиво, да и копыта Бурана в крови.
Она отступила, закрыла за собой двери. Ну и где эта Любуша ходит?
Чернавка неспешно сошла с крылечка, пересекла двор. По пути развела руками:
– Звала я его, будила, окликала. Не просыпается. И охранник его дрыхнет.
– Так растолкала бы их.
– Да как я посмею!
Яра пошла сама. Действительно, спят, да еще как крепко. Ей долго пришлось их трясти, окликать. Сзади появилась и остановилась, наблюдая, горничная Мирины Загорка.
– Что тут у вас?
У нее в руках была бадейка с водой для омовения хозяйки. Яра взяла ее у служанки и решительно вылила на лежавшего ближе к ней Златигу. Тот с рыком дернулся, встал, мотал головой и таращился.
– Ты чего это вытворяешь, девка?
Остатки воды Яра бесцеремонно хлюпнула на голову волхва. Тот поднимался тяжело, моргал, щурился со сна.
– А ну, пойдем со мной, – властно приказала ему Яра. – Дело есть.
Он и пошел. Зевал широко, не торопился. Даже когда увидел распростертое у ног жеребца тело Жуяги, только смотрел какое-то время. Отвернулся и ушел.
Яра видела, как он несколько раз опускал голову в воду, налитую в колоду у конюшни, потом откинулся – брызги так и полетели с длинных мокрых волос.
– Что-то мне не можется сегодня, – произнес через время.
– Ты хоть узрел, на что указывала? – дернула волхва за рукав Яра.
Он закряхтел и снова направился в конюшню. Смотрел какое-то время. Потом молвил:
– Ну, вижу. Гроза ведь была. Похоже, что ваш коняга взбесился от грохота и затоптал холопа.
– Может, и так, – отозвалась Яра. Понимала, что сейчас и другие соберутся, узнают новость. Потому и добавила быстро: – Да только Жуяга не такой увалень, чтобы Буран мог его затоптать. Ладил он всегда с живностью, послушной она у него была, ласковой. Был у него дар управлять всем ржущим, мычащим, блеющим. А тут…
– Да что тут? – вдруг рассердился Озар. – Думаешь, живность домашняя никогда лихого не сделает? Это же не люди. А тут так грохотало… наверное.
– Что значит твое «наверное»? – спросила Яра. – Или не слышал ничего?
Озар повернулся, рассматривал ее внимательно. Глаза его… Вроде и светлые, но порой как темный твердый кремень становились.
– Что было в узваре, каким ты нас поила? – вдруг спросил ключницу. – Уж слишком крепко и глубоко мы спали.
Яра просто смотрела. Потом ее бледные щеки еще белее стали.
– В чем меня подозреваешь, кудесник?
Он не ответил, так как рядом оказался Златига. Лицо помятое, волосы как попало торчат. А ведь всегда следил за собой, гребень у пояса носил, рубаху шнуровал до последней петельки. Сейчас же растрепанный, сонный, мокрый после того, как Яра его облила. Но завидел окровавленного Жуягу – и взор стал острее. Присел возле него, присвистнул тихо.
– Ну вот. Я-то думал, что этому перепуганному холопу от нас не отвертеться, странный он был, дерганый. Как будто о чем-то знал и боялся. Надавить на него посильнее надо было, он бы и раскололся. А теперь… Кто же его так? Неужто конь? Или еще кто, – добавил негромко дружинник.
Яра чувствовала, что Озар по-прежнему не сводит с нее взгляда, но и сама посмотрела на него с вызовом.
– Твой страж, волхв, правильно понял. Все заметили, что Жуяга словно сам не свой стал, когда вы пришли на наш
