Царь царей - Уилбур Смит
Следующий этап его плана был самым опасным. Кабинет герцога всегда был заперт, и ключ от него был только у двух человек: у Каррузерса и у самого герцога. Якуб хотел уговорить служанку взять копию ключа или украсть его, пока Каррутерс спит, но Пенрод не стал рисковать, особенно после того, как увидел, как избили горничную Агаты. Когда он заснул, Каррутерс положил его на столик у кровати вместе с часами и очками в проволочной оправе.
Пенрод вошел в комнату Каррузерса, расположенную по другую сторону лестничной площадки. Секретарь, казалось, мирно спал в своей кровати под балдахином, и тонкий серп Луны отбрасывал на комнату лишь слабый свет. На лестничной площадке и в коридоре горел газ, пока сам герцог не улегся спать, поэтому Пенрод подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
Он молча подошел к боковому столику у изголовья спящего мужчины. Каррутерс пошевелился, и Пенрод, взяв ключ, почувствовал на кончиках пальцев его легкое дыхание. Он щелкнул по ореховой облицовке.
“Там кто-нибудь есть?- Его голос был тяжелым от сна. Пенрод не двинулся с места, позволив себе раствориться в теплой тишине комнаты, словно факир. Каррутерс повернулся на другой бок, и вскоре его дыхание снова стало ровным, как во сне.
•••
Охранник, стоявший у входа в кабинет, сидел спиной к двери кабинета, так что ему открывался беспрепятственный вид на вестибюль и коридор, ведущий в заднюю часть дома. Добраться до него с ножом было бы невозможно. Выстрел разбудит весь дом. Пенрод присел на корточки на верхней ступеньке лестницы, снял со спины лук и наложил стрелу. Человек, создавший эти стрелы, был настоящим художником. Рукоять была сделана из прямозернистого кедра, полдюйма в диаметре, с узкой головкой из натуральной кожи, а гусиные перья вокруг рукояти, были привязаны к ней тугой шелковой спиралью. Лук был сделан из английского ясеня, и на какое-то мимолетное мгновение, пока Пенрод вытаскивал стрелу, ему представились леса, покрытые мхом берега, бегущие ручьи и темные сказки. Он отпустил ее, и стрела с тихим шипением пролетела сквозь кованые железные перила, глубоко вонзив свое железное острие в горло человека. Он задыхался, захлебываясь собственной кровью, но едва успел поднять руки к стволу, как его глаза остекленели, руки упали, а тело упало вперед.
Пенрод перекинул лук через плечо, легко сбежал вниз по лестнице, отпер дверь и вошел в кабинет, даже не взглянув на охранника, а затем закрыл за собой дверь. Он ощупал ряд зеленых кожаных томов в поисках упадка, падения и задвижки, которые могли бы открыть сейф. Фальшивая секция книжной полки отошла в сторону.
Потребовалось много времени и усилий, чтобы найти Горацио, знатока, знавшего герцога, но обладавшего одновременно и умом, чтобы играть роль, которую задумал для него Пенрод, и слабостью к азартным играм, а это означало, что Пенрод мог подкупить его и заставить подчиниться. Как только Пенрод узнал марку и модель сейфа герцога от нерадивого помощника, стремящегося продать его, в Каирском офисе Пинкертона, Горацио связался с ним, а затем был заключен в комнату над потогонной мастерской в Лаймхаусе с лондонским медвежатником на пять часов в день, слушая, как вращаются циферблаты на соответствующей модели. Когда взломщик сейфов сообщил, что Горацио может дать точную оценку того, как далеко поворачивается циферблат между цифрами во время последовательности комбинаций, Пенрод послал торговцу сувенирами дальнейшие инструкции и билет до Каира. Маска Цезаря была приобретена бывшей любовницей Пенрода, Бахитой. Когда-то она была женой торговца зерном и торговала древностями в верховьях Нила, и по мере того, как росла ее репутация, путешественники по пустыне делились с ней своими новостями, а также маленькими артефактами, которые они находили затерянными в песках пустыни. Этими новостями она поделилась с Пенродом, и он научился доверять ее мастерству и благоразумию. Резьба была совершенно настоящей. Пенрод знал, что ему нужно что-то, чтобы вызвать вожделение герцога, и ни в чем другом не сомневался.
После первой встречи с герцогом Горацио отправился бродить по базару пряностей, как ему было велено. Как только Якуб убедился, что за ним не следят, он схватил его и тщательно допросил. Горацио был совершенно уверен в себе. Стрекочущие щелчки комбинационного набора стали для него очень знакомой музыкой за несколько недель обучения, и он мог поделиться тем, что они говорили ему о расстоянии между двузначными числами, образующими последовательность комбинации, даже если он не мог назвать ни одного из них сам. Частичная информация, предоставленная Горацио, создала для Пенрода изящную проблему, и он поставил все на то, что сможет ее решить. Он лежал среди опиумных паров в своей комнате в одном из пансионов Якуба и позволял цифрам играть у себя в голове. Он был уверен, что они не были выбраны случайно. В конце концов, герцог был человеком с монограммами на шелковых носовых платках, книгах и сигаретах, оттиснутых его гербом. Цифры этой комбинации были бы личными и содержали бы некоторый намек на тщеславие. Когда, наконец, решение пришло ему в голову, Пенрод оказался прав. 13 48 18 75. Пары чисел указывали год создания герцогства и год наследования нынешнего герцога. Второй визит Горацио подтвердил это, и тогда Пенрод отпустил его, смущенного своим приключением, но богатого и поклявшегося никогда больше не играть в азартные игры. Горацио и Пенрод никогда не встречались и никогда не встретятся. Единственной прямой связью между ними была последняя записка об увольнении, которую Горацио прочел в поезде, везущем его в Александрию.
Тумблеры послушно защелкали, и Пенрод открыл стальную дверь. Внутри все было именно так, как Горацио описал Якубу и Аднану. Маска, все еще в белоснежной оболочке, покоилась на стопке папок и трех черных гроссбухах.
Пенрод быстро узнал, что международные горнодобывающие и перерабатывающие предприятия герцога поддерживались и поддерживались систематическим использованием взяток, шантажа и принуждения. В течение нескольких месяцев Пенрод осторожно перемещался по прошлому герцога, находя страх и молчание, но лишь изредка он встречал мужчину или женщину, которым нечего было терять и которые делились тем, что им было известно о связях и деятельности герцога. Кендал рано обнаружил, что инвестиции в высококлассные бордели и игорные притоны приносят не только материальное вознаграждение. Влиятельных людей или членов их семей заманивали в заведения герцога, а их худшие эксцессы документировали и фотографировали, а затем, когда герцогу требовались разрешения и разрешения, выгодные таможенные сделки или чтобы его соперники были уничтожены, Каррутерс вежливо навещал джентльмена, принимавшего решение,
