Александр Волков - След за кормой (2-е издание)
Норманны сделались искусными рыболовами. Сначала они довольствовались тем, что им давали фиорды, а потом, в поисках добычи, выходили всё дальше и дальше на морские просторы. Постепенно совершенствовались их суда: из простых рыбачьих лодок они превращались в прочно построенные корабли, способные бороться с капризами стихии.
Норманны добывали рыбы гораздо больше, чем требовалось для пропитания и, естественно, стали торговать излишками. А в те отдалённые времена торговля граничила с разбоем. Мы уже говорили о том, что в древности купцы отправлялись в торговые походы с сильными дружинами, которые могли бы отбиваться от нападения врагов. Случилось так, что на севере Европы скромные норманнские рыболовы обратились в грозных морских воителей — викингов.[47]
Но, конечно, не сразу, не за одно десятилетие произошло это поразительное превращение.
Предводитель дружины викингов носил звание кóнунга, короля. Сначала конунги не решались на далёкие путешествия: в первое время ареной их нападений были берега Северной Франции. Но раззадоренные лёгкими победами над враждовавшими между собой королями и герцогами, норманны спускались всё дальше к югу, и наступило время, когда флотилии свирепых разбойников обогнули Пиренейский полуостров, прошли через Гибралтар и появились в Средиземном море.
Цветущие берега Италии и Греции подвергались постоянным набегам викингов; они добирались до самого Константинополя.
Вот как похвалялся своими «подвигами» норманнский конунг Гаральд Гардрад:
Я город Мессину в разор разорил,Разграбил поморье Царьграда,Ладьи жемчугом по края нагрузил,А тканей — и мерить не надо!
…Прибрежья, где чёрный мой стяг прошумел,Сицилия, Понт и Эллада,Вовек не забудут Гаральдовых дел,Набегов Гаральда Гардрада![48]
Страшный след оставляли за собой жестокие грабители. Вот что писал тогда один франкский монах:
«Печально время, в которое мы живём, ибо неистовства язычников вызвали всеобщее бедствие. Королевства, некогда столь славные, лишились своей славы; короли, некогда столь сильные, лишились своего могущества. Воды рек окрашены кровью жертв, а земля покрыта трупами. Кости убитых тлеют на островах Сены. Берега, прежде прекрасные, как божий рай, опустошены огнём и мечом…»
За несколько поколений, в течение которых мирные, трудолюбивые рыболовы и скотоводы превратились в свирепых морских разбойников, изменился я их характер. Занятие пирата сделалось у норманнов почётным, грабежи на море и на суше прославляли воина. Лучшим качеством мужа признавалась храбрость. Смерть на соломе (то есть дома, в мирной обстановке) приносила позор умершему и его семье. Зато считалось, что храбрецов, погибших в бою, небесные воительницы, девы валькирии, провожали в обитель богов Валгáллу; там перед ними раскрывались сразу 540 райских ворот. Товарищи, ранее их павшие на поле славы, встречали новичков с боевой песней и вели за пиршественный стол. И сам отец богов Один поднимал в честь вновь прибывших чару с вином…
К заходящему солнцу
Не всегда норманнские мореходы попадали туда, куда хотели держать путь. Случалось, что бури уносили их корабли совсем в другую сторону, чаще всего на закат солнца. Так, ещё в VII и VIII веках нашей эры викинги открыли Шетландские и Фарерские острова и другие северо-западные архипелаги.
Норманнские конунги были «хозяйственными» людьми. Открыв, в океане какие-нибудь земли, они использовали их для набегов на соседние страны, или чтобы продвигаться на запад.
Во второй половине IX века норманнские корабли были заброшены штормом к какому-то огромному острову, отстоявшему на сотни миль к западу от Скандинавии. Перезимовав там, мореплаватели вернулись на родину и поведали о привольных пастбищах и обширных лесах вновь открытой земли. Местоположение острова осталось неясным: ведь в те времена определение широт и долгот велось очень примитивно — расстояния исчислялись днями пути, а о компасе в Европе ещё не знали.
Тем не менее, соблазнённый рассказами возвратившихся соотечественников, некий конунг Флóки отправился разыскивать «обетованную землю».[49]
Отойдя к северо-западу от Фарерского архипелага, Флоки выпустил из клетки одного из взятых с собой вóронов. Ворон полетел обратно на родину.
Через три дня был выпущен второй ворон: тот покружился в воздухе и опустился на палубу. И лишь третий ворон, освобождённый ещё через несколько дней, взмахнул чёрными крыльями и без колебаний направился на северо-запад. Флоки повёл свой корабль в ту же сторону и вскоре увидел незнакомый берег, изрезанный глубокими фиордами.
Негостеприимно встретил остров новых поселенцев: холодная зима, снегопады, гибель скота, не обеспеченного кормом и тёплым кровом, заставили Флоки и его дружинников покинуть наспех возведённые хижины и вернуться на родину. А вновь открытый остров они назвали Исландией, что означает «Ледовая страна».
Прошло несколько лет, и в Исландию отправились новые экспедиции. Оказалось, что жить там не так уж плохо.
Природа Исландии[50] отличается большим разнообразием. В ней есть и горы, и возвышенные плато, и даже заболоченные низменности.
Иногда Исландию называют страной вулканов, там их более сотни. Самый значительный — Гекла действует и до сих пор.
В Исландии мягкий морской климат. Значительную часть года и море и суша покрыты туманами. Лето там не жаркое, зато и зимой не бывает лютых морозов. В старину исландцы занимались преимущественно скотоводством и рыбной ловлей в окрестных водах. Её население росло быстро. Уже в X веке в Исландии насчитывалось более 25 тысяч жителей, а по тем временам это была очень значительная цифра.
Естественно, что открытием Исландии не закончились плавания викингов на запад. Сначала капризы стихий, а потом специальные экспедиции продвигали норманнов всё дальше от берегов Европы.
Источником наших знаний о прошлом планеты являются памятники старины (остатки древних людских поселений, курганы и т. п.), летописи, былины. Скандинавские сказания называются сáгами. Саги рассказывали вдохновенные старцы — скáльды.
Вот что говорит об открытии Гренландии «Сага об Эрике Рыжем».
Норвежский ярл Эрик Рыжий был, наверное, огненноволосым человеком, раз уж заслужил такое прозвище среди своих русых и рыжеволосых сограждан. Он обладал чрезвычайно неуживчивым характером: при спорах и ссорах сразу хватался за кинжал.
