Станислав Рем - Двадцатое июля
— Мой рейхсфюрер, — личный водитель Гиммлера, штурмбаннфюрер Лукас, пробежав порядка пятнадцати метров от узла связи до спального вагона рейхсфюрера, ворвался в помещение и прервал тем самым размышления шефа, — только что телефонировали из Ставки. На Адольфа Гитлера совершено покушение!
Гиммлер еле сдержал охватившие его эмоции.
— Фюрер жив? — задал он предательски сорвавшимся голосом самый главный для себя вопрос.
— Да, но находится в очень тяжелом состоянии.
— Что с ним?
— Подробностей не сообщили. Просили вас срочно явиться в Ставку.
«Вот он, момент истины…»
— Приготовьте машину и свяжитесь с Кальтенбруннером. Пусть вышлет криминалистов. Срочно.
Доктор Керстен узнал о покушении на Гитлера одним из первых благодаря все тому же Лукасу. Он тут же проследовал в кабинет Гиммлера.
Рейхсфюрер стоял у стола и нервно, что не укрылось от доктора, просматривал какие-то бумаги. Одни из них он сразу же рвал на мелкие клочки и бросал в огонь камина, расположенного в глубине кабинета, а другие складывал в отдельную стопку. Сейчас грозный Гиммлер напоминал скорее не одного из лидеров рейха и партии, а заговорщика, которому только что сообщили о раскрытии его планов и посоветовали срочно «спрятать концы в воду».
— Что-то произошло, господин рейхсфюрер? — доктор произнес первое, что пришло на ум.
Гиммлер, не отрываясь от занятия, ответил:
— На фюрера совершено покушение.
— Он жив?
— Да. Но состояние его крайне тяжелое.
— Кто совершил преступление?
— Пока неизвестно.
— И что же теперь будет?
— Вы меня удивляете, доктор. Конечно же, я схвачу всю эту банду реакционеров. Соответствующий приказ отдам в ближайшие полчаса.
— Но кого вы собираетесь арестовывать? Вы уверены, что к этому времени личности преступников будут уже установлены? Надеюсь, вы не накажете невиновных?
Гиммлер упаковал оставшиеся бумаги в одну папку и засунул ее в свой портфель:
— Послушайте, доктор. Перестаньте печься о судьбах всего человечества. Подумайте о себе.
— Господин рейхсфюрер, — Керстен загородил собой дверь, — помните, полтора года назад вы показали мне отчет о болезни фюрера? Вы же как никто другой знаете об истинном положении вещей! Да для него самого сейчас лучше умереть! Адольф Гитлер давно уже представлял собой живой труп. Взгляните же на происшедшее с этой точки зрения, прежде чем запустить машину по уничтожению людей, которых вы хотите объявить предателями!
Гиммлер оттолкнул доктора:
— Керстен, единственное, в чем вы правы, так это в том, что фюрер сейчас действительно живой труп. И кто-то за это должен ответить. Так что исполнить то, о чем вы просите, невозможно. Машина уже запущена. Теперь ваша задача — не угодить под ее шестеренки.
* * *И все-таки Мюллер напился. Стресс дал о себе знать. Впрочем, внешне это никак не проявлялось.
Все утро в его кабинет стекались звонки об обстановке в Берлине. В целом картина оставалась спокойной. Единственное, что могло бы обеспокоить, это обстановка на Бендлерштрассе, но и та находилась под контролем.
В двенадцать часов дня к нему заглянул Кальтенбруннер. Любимец Гиммлера молча устроился в кресле напротив и попытался сконцентрировать осоловевший взгляд на галстуке подчиненного.
«Опять набрался», — догадался Мюллер.
— Хайль Г-гитлер, г-господин группенфюрер. — Действительно, язык с трудом подчинялся руководителю службы безопасности.
— Хайль. — Мюллер не стал озвучивать звание шефа, посчитав, что достаточно с него и краткого приветствия.
— Я не вижу на вашем галстуке Железного креста. — Кальтенбруннер попытался ткнуть в нужное место пальцем, но рука, ослабев, безвольно упала на стол. — Ч-честно заработанного в-вами Креста…
— Я не папуас, чтобы носить на шее безделушки.
— Высший орден рейха — для вас безделушка?! Мюллер, я вам завидую. Такие речи может себе позволить только человек из касты неприкасаемых. Группенфюрер, вы уже стали неприкасаемым? Ах, да, вы же теперь вхожи в кабинет рейхсфюрера. А там, глядишь, и в кабинет самого фюрера дорожку протопчете.
— Вы пьяны. И несете полную чушь.
— Да, я пьян. А вы — карьерист, Мюллер. — Кальтенбруннер замолчал. Группенфюрер понадеялся, что на том разговор и закончился, но шеф неожиданно продолжил: — А ведь вы ненавидите нас, национал-социалистов. Ненавидите! И пытаетесь скрыть это. Но — неумело. Уж я-то вас раскусил, Мюллер! И хоть я не Гейдрих, который привел вас в РСХА, но и не глупый теленок, как вам кажется. — Шеф перегнулся через стол, и Мюллер чуть не задохнулся от перегара. — Мне потребуется всего месяц, чтобы раскусить вас окончательно. Запомните, Мюллер, всего один месяц!..
Шеф службы безопасности, с трудом передвигая ноги, покинул наконец кабинет.
Мюллер с отвращением посмотрел на место, где тот только что сидел, выдвинул ящик стола и снова достал водку. «Черт, — подумал он и перекрестился, — нужно было придумать себе алиби. Взяться утром за какое-нибудь дело, провести пару-другую допросов… А то ведь если спросят, чем занимался весь день гестапо-Мюллер, — что ответишь? Сидел с утра в кабинете и полдня хлестал спиртное? Хорошенькое алиби… Однако почему нет сообщений?» Мюллер с отвращением посмотрел на бутылку и… едва успел сунуть ее обратно в стол. Ибо на пороге опять возник Кальтенбруннер.
— Вы мне что-то не успели сказать? — съязвил Мюллер.
— Бросьте. Только что звонил Гиммлер. На фюрера совершено покушение. Прямо в Ставке. Во время совещания взорвалась бомба. Убиты пять человек. Фюрер в очень тяжелом состоянии. Я вылетаю в Растенбург. Вы остаетесь вместо меня. До особого, личного распоряжения рейхсфюрера всем приказано соблюдать молчание. Хайль.
Дверь захлопнулась. Мюллер прикрыл глаза: «Началось…». Не глядя, он вновь достал бутылку, но на этот раз сразу поднес ее горлышко к губам. Задержал руку, открыл глаза, посмотрел на свое отражение в зеркале, спросил:
— За что пьем, папаша Мюллер? — И сам себе ответил: — За будущее. Каким бы оно ни оказалось.
Через пять минут начальник политической полиции проверил личное оружие, поднял на ноги руководителей отделов и приказал объявить полную боевую готовность. На все вопросы о причине сбора отвечал односложно либо расплывчато: быть готовыми ко всему, ждать особых распоряжений и т. п.
Как только ему доложили, что все люди на месте и готовы к выполнению задания, Мюллер набрал номер телефона рейхслейтера Бормана.
* * *Шталь распахнул дверь тренажерного зала, прошел в боксерский уголок.
