Бен Кейн - Забытый легион
— А мне какая разница? — зло бросил Гемелл. — Тебе вообще место в соляных шахтах.
Слова о соляных шахтах совсем подкосили Вельвинну. Ей больше нечего было терять. Она обхватила ноги купца обеими руками и отчаянно зарыдала.
— Отойди, а не то продам тебя сегодня же! — Гемелл яростно вырвался и толкнул Вельвинну на каменный пол.
Хрупкая женщина так и осталась лежать ничком, сотрясаемая рыданиями. Гемелл расхохотался.
Такой Фабиола увидела мать в последний раз. Ее же саму вытолкнули из комнаты и поволокли в Лупанарий. А она заливалась слезами. Жизнь представлялась безмерно жестокой. Но жалость к себе владела ею не слишком долго. Слишком ярким был огонь, пылавший в душе Фабиолы, чтобы сразу погаснуть. К тому же в памяти у нее звучал совет, который Вельвинна повторяла при каждом удобном случае: «Не опускай руки, что бы с тобой ни случилось. Никогда».
Заставив себя успокоиться, Фабиола стиснула кулаки, уперлась ими в жесткое шерстяное покрывало и вознесла короткую молитву богам — обороните мать и Ромула.
* * *Час назад Фабиола широко раскрытыми глазами испуганно разглядывала изящно расписанные стены передней залы публичного дома. Сатиры, пухлые купидоны, боги и богини на фоне пейзажа с реками, лесами и гротами. Еще на стенах были искусно изображены и пронумерованы позы для сношений, которые могли потребовать посетители. Фабиолу даже передернуло, когда она представила себе, что Гемелл мог бы заставить ее изобразить что-то из наиболее затейливого. Посреди мозаичного пола возвышалась статуя в натуральную величину женщины, обнимающейся с лебедем.
— Восемь тысяч сестерциев… — пробормотал Гемелл. — Неплохо…
— Как мы и договаривались. — Йовина, пожилая содержательница, недовольно поджала накрашенные губы. Глаза-бусинки казались на набеленном лице очень яркими.
Гемелл, не скрывая удовольствия, прижал к груди объемистый кошель с деньгами.
— Да, конечно. Ох и красоточка. — Он положил ладонь на грудь Фабиолы и с наслаждением помял. Та содрогнулась от страха, но не осмелилась пошевелиться.
Рука купца двинулась ниже, к краю туники.
— Не трогай. Теперь она моя.
Скривив недовольную рожу, купец убрал руку.
Фабиола уставилась в пол, щеки ее пылали.
Гемелл ухмыльнулся.
— Не жалко потратить часть за несколько мгновений с нею, — сказал он, взвесив на руке кошель.
— Это обойдется недешево. — Йовина показала в улыбке почерневшие зубы. Она всю жизнь провела в Лупанарий и точно знала, чего ждать от мужчин вроде Гемелла. Повернув на костлявом пальце перстень, она полюбовалась игрой света в рубине. У старой карги на обеих руках красовалось по состоянию — подарки от довольных посетителей. Качество Услуг, равно как и осмотрительность Йовины, были широко известны.
Фабиола содрогнулась, вспомнив о том обследовании, которому ее подвергли, дабы убедиться в ее девственности. Такого унижения даже она еще не испытывала. Казалось, что места, где к ней прикасались пальцы хозяйки, до сих пор горят огнем.
— Как же, знаю! — откликнулся Гемелл. — Клянусь Юпитером, я очень долго удерживался, чтобы не растлить эту сучонку. — Он слизнул выступивший над губой пот. — Сколько за ночь?
Йовина положила напоминающую птичью лапку руку на голову девочки. И это прикосновение, как ни странно, показалось Фабиоле защитой.
— Пятнадцать тысяч сестерциев.
— Пятнадцать тысяч?!! — выпучил глаза купец. — Это же вдвое больше, чем ты за нее дала!
— Девственницу не так-то просто получить, — не скрывая ехидства, ответила Йовина. — Благородные посетители много дадут за первую ночь с такой красавицей.
Гемелл побагровел от ярости.
— Приходи через несколько недель — сможешь получить ее всего за три-четыре тысячи, — добавила Йовина, скривив губы. — За час, конечно.
— Старая шлюха! — взревел купец, стиснув кулаки.
— Бенигн!
Из боковой двери тут же появился громадный раб с толстыми золотыми браслетами на обеих руках. Гемелл сразу заметил и налитые мышцы, и окованную железом дубинку.
— Этот господин покидает нас, — сказала Йовина. — Проводи его к выходу.
Бенигн горой возвышался над Гемеллом. Сразу было видно, кто из них главный.
Впрочем, купец помешкал, не желая подчиняться рабу.
— Господин… — Гигант взял Гемелла за правую руку железными пальцами, и тот почувствовал, что его поворачивают к двери. От могучего толчка купец вылетел наружу и растянулся в грязи у ног своих собственных рабов, ожидавших хозяина. С каменными лицами они молниеносно подняли его.
Бенигн возвышался в дверях, словно греческий колосс.
— В следующий раз госпожа сначала узнает, есть ли у тебя деньги, чтобы расплатиться.
Несколько прохожих расхохотались, услышав продуманно сформулированное оскорбление. По такой же причине из этой двери вылетало множество мужчин.
Гемелл злобно стряхнул с тоги грязь и побрел прочь, крепко прижимая одной рукой к груди кожаный кошель. Эти деньги позволят ему на некоторое время утихомирить ростовщиков.
* * *Прежде чем войти, Йовина постучала в дверь, и это поразило Фабиолу. Содержательница сразу же заметила ее покрасневшие глаза. Почти все девушки, попадающие в публичный дом, вели себя одинаково. Хозяйка вошла в комнату, не сводя оценивающего взгляда со своего нового приобретения.
Фабиола выдержала ее взгляд, но не смогла скрыть дрожь подбородка.
— Забудь о прошлом, моя дорогая, — приветливо, но твердо сказала Йовина. — Попав к нам, ты по крайней мере избавилась от Гемелла. Жизнь здесь может быть совсем неплохой. Все очень просто. Научись правильно обращаться с гостями и всегда удовлетворять их. Лупанарий посещает много могущественных людей. Сенаторы, магистраты, трибуны. У нас бывали даже консулы.
Фабиола кивнула. Понятно, значит, нужно быстрее научиться всему необходимому и постараться завязать дружбу со старухой.
Йовина немного помолчала.
— Этот толстяк — твой отец?
— Гемелл? — Фабиола уставилась в пол. — Нет, госпожа.
— Значит, кто-то из рабов? — без промедления продолжила Йовина.
Она вновь покачала головой. Вельвинна ни разу не сказала, кто же именно мог быть их отцом.
— Женщина должна знать, как это бывает, — мрачно проговорила Фабиола. — Мать изнасиловал какой-то патриций, когда она однажды вечером возвращалась с Овощного форума.
Йовину это и впрямь нисколько не удивило.
— Гемелл часто возлежал с нею?
— Почти каждую ночь. — Фабиола чувствовала гнев, отзывавшийся жжением внизу живота. Смыслом ее жизни в публичном доме должна стать месть Гемеллу. И еще — спасение матери и Ромула. А лучше всего будет узнать, кто же был насильником матери.
