Максим Кисляков - Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
Игорь кивнул.
– Эх, только бы силенок хватило…
– Да ты посмотри, какая силища! – парировал Роман. – Да трухлявые «гансы» ни в жисть не справятся с такой армадой! Ты посмотри, как красиво идут!
Игорь облегченно вздохнул. Он вспомнил, как комбриг говорил о контратаке с фланга. Значит, мой экипаж выстоял, удовлетворенно отметил он. Эх! Хорошо, если б и сам полковник со своими продержался там, на высоте…
Тем временем в небе появились черные точки, издали они кажутся стаей птиц. Точки стремительно растут, пока не превращаются в уродливых, обшитых металлом монстров. Внезапно воздух стал наполняться протяжным воем. Немецкие штурмовики «юнкерс».
Ударили пулеметы. Все стволы, которые могут вести огонь по черному облаку винтокрылых чудищ, обрушили свинцовый град. Оглушительный треск заполнил долину, даже рев моторов отодвинул куда-то вдаль. Но что слону – дробина? Тем более когда он в трехстах метрах и в движении.
Теперь ударили самолеты. По одному они стали падать вниз, будто куски гранита откалываются от скалы и срываются в бездну. Один, второй, третий, восьмой, десятый. Ровным строем они пикируют прямо на атакующие танки. Жуткий вой огромным молотом ударил в уши, заставляет бросить винтовку и упасть на колени, трясущиеся ладони сами собой тянутся к ушам. Рты раскрыты в крике, который мгновенно тонет в рвущем барабанные перепонки звуке.
Рванули первые бомбы. Сразу несколько впереди идущих легких танков буквально разлетелись на куски. Металл раскаленным градом осыпал броню соседа-исполина – многобашенного сверхтяжелого Т-35. Но тот и не думает сбавлять скорость, движется вперед. И тут же пара из них получает по бомбе – они с треском прошивают хлипкую броню крыши башни и моторного отделения. Яркая вспышка взрыва отрывает, и как игрушечную, подкидывает метров на пятьдесят многотонную башню. Она всем весом обрушивается на рядом идущий Т-26 и буквально сплющивает его. Детонирует боекомплект, и «двадцать шестой» мгновенно превращается в охваченную пламенем груду металла.
«Юнкерсы» раскочегаривают свою смертоносную карусель – плотным кольцом они нависают над стальными монстрами, сейчас выглядящими беспомощными букашками. Немецкие штурмовики, напротив, кажутся черными драконами из сказок, они падают вниз, выставляют вперед когти, хватают, калечат, разрывают на части жертву и тут же свечой взмывают вверх.
– Мать честная… – вырвалось у Баира. Неестественно широко раскрытые глаза-щелочки видят, как очередной танк от взрыва завалился на бок, гусеницы беспомощно молотят воздух. – Они же всех передолбят… как котят перебьют!
Несколько танкистов вырвались из горящего танка, один из них и сам объят пламенем, но отстреливается от уходящего вверх немецкого штурмовика. Рядом легла еще одна бомба, яркая огненная вспышка смела танкистов.
Руки старшины сгребли в кулак землю. От беспомощности и обиды глаза наполнились слезами, подбородок затрясся.
– Все, надо уходить, – произнес Игорь, его голос тоже дрожал. Он спешно поднялся и двинулся дальше, скрывая лицо. – В нескольких километрах отсюда несколько хуторов. Надеюсь, немцев там еще нет…
Игорь еще раз бросил взгляд на поле. Сердце сжалось до боли. По полю бестолково разбросаны объятые пламенем, как факелы, корпуса танков, пехота точно загнанный зверь мечется по перепаханному взрывами полю, штурмовики беспощадными стервятниками падают вниз один за другим, расстреливают даже спасающихся бегством одиноких красноармейцев. Крупнокалиберные пулеметы вырывают огромные куски мяса, отрывают конечности. Раненые падают, безумно вопят, катаются по земле, истекают кровью, как пробитые бурдюки с вином, и вскоре замирают.
Надежда прорвать кольцо догорает вместе с охваченными пламенем советскими танками.
Сердце с болью сжалось, к горлу подкатил ком. Лейтенант часто задышал, вгоняя в легкие побольше воздуха – иначе плач вырвется наружу. Но так командиру негоже.
Семен не может отвести глаз от места недавней бойни, подбородок мелко подрагивает. Баир прячет лицо, но и так заметно, как трясутся могучие плечи башнера. Демин с трудом успокаивает дыхание, сдвигает брови, тяжело сопит, шмыгает носом.
– Все. Кончено, – обреченно произнес Игорь, вобрал побольше воздуха и добавил: – А раз так, то нам пора уходить. Приказ нашего комбрига еще никто не отменял.
Ребята начали подниматься. Горобец без лишних слов и жалоб на короткий привал закинул на плечи оружие, поудобнее перехватил брезент с продуктами и шагнул вперед. Баир помог подняться Демину, Роман уже не отбрыкивался от помощи друга, при этом видно, как старается держаться и идти без поддержки.
Никто даже не глянул на лейтенанта, наоборот – все прятали лица. Оно и хорошо, подумал Игорь и почувствовал, как скользнули с ресниц две слезинки, быстро-быстро чертят на щеках две соленые дорожки.
Лейтенант спускался как в тумане – взгляд застилали противные слезы. Сколько ни пытался их остановить, ничего не выходит – они прут и прут из глаз. Еще пять минут, и я по капле кончусь, с мрачным удовольствием подумал Игорь. Иссохну!
Перелесок кончился. Дальше идет плоский, как тарелка, луг с редким вкраплением деревьев. Танкисты остановились на привал. Семен торопливо раздал по пачке галет, вскрыли тушенку, мясной дух приятно защекотал ноздри, в животе заурчало. Вдруг вспомнили, что последний раз ели вчера. Еще дотемна толстый повар каждому отвалил по армейскому половнику наваристой гречки, хлебному ломтю и доброму куску сала. Сема даже сахара немного где-то урвал.
Ели молча. Говорить по-прежнему не хотелось. Игорь торопливо жует, глазами впивается в карту, крошки падают на бумагу, палец лейтенанта вычерчивает какие-то замысловатые линии.
– Через километр будет хутор, за ним еще один, – прервал, наконец, молчание лейтенант. – Нам нужно поспеть туда до темноты.
– А что там, командир? – спросил Баир. Он аккуратно прислонился ладонью к Ромкиной перевязке, глянул на кожу – не кровоточит.
– Там? Обычное поселение местных. Но, судя по карте, – Игорь ткнул в крохотный коричневый кружок в довольно большой желтой области, – там уже начинаются наши позиции.
– Если, конечно, немцы не прорвались… – мрачно произнес Семен, глаза безучастно уставились на грязную подошву сапог. – А то вон они как… перемололи целый полк – не меньше!
Он тяжело вздохнул и отпил глоток из фляжки, струйка вырвалась из горлышка, скользнула по блестящему от сального жира подбородку.
– Не прорвались! – раздраженно бросил Игорь, руки смяли карту и принялись запихивать ее в планшет, жесткая бумага никак не хотела залезать в узкий кармашек. Командир сжал непослушные листы и с силой вогнал в планшет, средний палец сорвался и оцарапал кожу о бумажный край. – А, черт! – ругнулся лейтенант и приложил оцарапанный палец к губам. – Но если не поторопиться, то можем натолкнуться на каких-нибудь заблудших фрицев.
