Джеймс Клавелл - Сёгун

— Я думаю, она опять придумала какую-нибудь хитрость. Кийяма сказал вам, что корабль варваров сгорел?

— Нет, господин.

Торанага нахмурился.

— Это удивительно — он должен был знать об этом. Я сказал Тсукку-сану, как только услышал, — он сделал все, чтобы сразу послать почтового голубя. Но это только подтвердило бы то, что они и так уже знали.

— Ведь это злодейство должно быть наказано. И поджигатели, и глупцы, которые это позволили.

— Со временем они все получат по заслугам, Кири-сан. Я слышал, что заявляют священники-христиане — это «перст Божий».

— Какое лицемерие и глупость!

«Да, очень глупо… с одной стороны, — думал Торанага. — Но не с другой…»

— Благодарю вас, Кири-сан. Скажу еще раз, — я безмерно рад, что вы благополучно вырвались оттуда. Мы останемся здесь на всю ночь. А сейчас, пожалуйста, извините меня… Пошлите за Ябу-саном, когда он придет, подайте чай, саке и оставьте нас одних.

— Да, господин. Могу я задать теперь один вопрос?

— Тот же самый?

— Да, господин. Почему Ишидо дал нам уехать?

— Ответ таков, Кири-сан: я не знаю. Он допустил ошибку.

Кири поклонилась и ушла — ее устроил ответ Торанаги.

Ябу ушел почти в полночь. Торанага раскланялся с ним как с равным, еще раз поблагодарил за все, пригласил на тайный военный совет завтра, утвердил как генерала мушкетного полка и письменно подтвердил его владение Тотоми и Суругой — как только они будут завоеваны и окажутся в безопасности от врагов.

— Теперь полк абсолютно готов к войне, Ябу-сан. Вы один ответственный за его подготовку и боеспособность. Оми-сан будет посредником между нами. Используйте знания Анджин-сана во всех областях.

— Это очень правильно, господин. От всей души благодарю вас.

— Вы оказали мне большую услугу, доставив сюда моих женщин и Анджин-сана в целости и сохранности. Ужасная история получилась с кораблем, — это карма… Будем надеяться, что скоро придет еще один. Спокойной ночи, мой друг, — Торанага отхлебнул чаю. Теперь он почувствовал, что сильно устал.

— Нага-сан?

— Господин?

— Где Анджин-сан?

— Все у корабля, со своими вассалами.

— Что он там делает?

— Просто смотрит на то, что осталось от корабля, — Нага почувствовал себя неловко под пронзительным взглядом отца. — Извините, отец, что-нибудь не так?

— Что? А, нет, ерунда… Где Тсукку-сан?

— В одном из домиков для гостей, господин.

— Ты сказал ему, что в следующем году хочешь креститься?

— Да, господин.

— Хорошо. Сходи за ним.

Через несколько минут Торанага увидел: священник направляется к нему — высокий, худой, строгое лицо исчерчено морщинами, черная голова с тонзурой, без малейших признаков седины… Слуги идут за ним с факелом. Внезапно Торанага вспомнил про Ёкосе.

— Терпение — великая вещь, Тсукку-сан…

— Да, конечно. Но почему вы заговорили об этом, господин?

— А я думал про Ёкосе. Тогда было все по-другому — совсем недавно…

— Пути Господни неисповедимы, господин. Я так рад, что вы еще не выехали за пределы своих границ.

— Вы хотели меня видеть? — Торанага смеялся про себя над японским, каким говорил священник, но и завидовал в глубине души — редкие способности к языкам…

— Только чтобы просить извинения за случившееся.

— Что сказал Анджин-сан?

— Много злых, несправедливых слов… Обвинения… Что я поджег его корабль.

— Вы поджигали?

— Нет, господин.

— А кто?

— На то воля Божья. Была буря, и корабль загорелся.

— Это не дело рук Бога. Вы говорите, что не участвовали в этом — вы, или кто-нибудь из священников, или еще кто-то из христиан?

— О, я помогал как мог, господин. Я молился, мы все молились… Ей-богу, я считаю, что этот корабль был орудием дьявола, — я много раз говорил это. Знаю, что вы так не думаете, и еще прошу меня простить, что выступаю здесь против вас. Но не думаете ли вы, что это стихийное бедствие помогло, а не помешало вам?

— Как это?

— Отец-инспектор больше не будет отвлекаться, господин, и сконцентрируется на господине Кийяме и господине Оноши.

Торанага без обиняков заявил:

— Все это я слышал и раньше, Тсукку-сан. Какую практическую помощь может оказать мне главный священник христиан?

— Господин, доверьтесь… — Алвито спохватился, потом искренне произнес: — Извините меня, пожалуйста, господин, но я чувствую, что, если вы доверитесь Богу, он поможет вам.

— Я так и делаю, но больше верю в себя. А тем временем узнаю, что Ишидо, Кийяма, Оноши и Затаки собрали свое войско. Ишидо выставит против меня триста или четыреста тысяч…

— Отец-инспектор выполнит свое соглашение с вами, господин. В Ёкосе я потерпел неудачу, — теперь, я думаю, появилась надежда.

— В бою мне вряд ли удастся использовать эту надежду.

— Да, но Бог может победить при любом перевесе сил.

— Да… Если Бог существует, он может победить при любом перевесе сил. — Голос Торанага стал резче. — О какой надежде вы говорите?

— Честно говоря, я не знаю, господин. Но разве Ишидо не выступает против вас? Разве он не выбрался из Осакского замка? Разве это не еще одна случайность?

— Нет, но вы поняли важность его решения?

— Да, очень хорошо. Я уверен: отец-инспектор тоже понял.

— Может быть, Ишидо передумает, сделает господина Кийяму главнокомандующим, спрячется в Осаке и направит против меня Кийяму и наследника?

— Я не могу ответить на этот вопрос, господин. Но если Ишидо покинет Осаку — это будет чудо.

— Вы серьезно сочтете это чудо еще одним делом рук вашего христианского Бога?

— Ничто не случается без его ведома…

— Даже если мы умрем — то ничего не будем знать о Боге! Я слышал, отец-инспектор выехал из Осаки. — Торанага возликовал: по лицу Тсукку-сана пробежала тень… Эта новость пришла в день, когда они покидали Мисиму.

— Да, это так, — признался священник. — Он отправился в Нагасаки, господин. — Опасения его усилились.

— Провести погребение Тоды Марико-сама?

— Ах, господин, вы уже все знаете! Мы все — глина на гончарном круге, который вы вертите.

— Не люблю пустую лесть… Вы забыли?

— Нет, господин, прошу меня извинить. Я не то имел в виду. — Алвито уже почти пал духом в этой беседе. — Вы против такого погребения, господин?

— Я тут ни при чем. Она была особенной женщиной, и пример ее заслуживает любых почестей.

— Да, господин, благодарю вас. Отец-инспектор будет очень рад. Он убежден — это очень важно.

— Конечно. Она была моим вассалом и христианкой, — ее пример не останется незамеченным другими христианами. Или теми, кто хочет перейти в христианство.