Михаил Волконский - Тайна герцога
— Пустите меня!.. Ведь он же зовет! — произнесла Эрминия.
Пани Мария подоспела к ней и сказала:
— Сейчас вас отпустят! Где он, который зовет вас?
— Разве вы не видите? Он тут, на улице… возле дома!..
Ставрошевская переглянулась с Жемчуговым и опять спросила девушку:
— Он один?..
— Их двое… Пустите меня!.. — и девушка стала вырываться.
Однако Ставрошевская несколько раз провела над ее головою руками, дунула ей в лицо и взмахнула над нею руками опять, словно взяла с нее что-то и сбросила. Девушка ровно задышала, ее голова мирно склонилась, она опять спала естественным сном.
Жемчугов положил ее на диван, на тот же самый, на котором лежала она, когда ее принесли сюда после пожара.
— Теперь одно средство, — сказала пани Мария, — надо отвлечь внимание этого доктора Роджиери, который стоит тут, на улице, словом, сделать так, чтобы отвлечь его волю от внушения приказаний Эрминии.
— Если его избить, этого будет достаточно?
— Да, я думаю, это отвлечет его!
— Я отвлеку его! — прошипел сквозь зубы Жемчугов, заранее сжимая кулаки и направляясь к двери.
— Погодите! — остановила его Ставрошевская. — Ведь их там двое!
— И с двоими справлюсь!
— Да, но вот в чем дело: выйдет скандал, будет потом разбирательство, и тогда все узнают, что вы ночью были у меня. Вообще все это может только запутать дело, а не помочь ему!.. Не выслать ли мне просто гайдука?
В это время Эрминия поднялась с дивана и снова рванулась к двери.
Жемчугову снова пришлось схватить ее, но она выбивалась с громадной силой, почти сверхъестественной для такой молоденькой девушки, как она, и, выбиваясь, беспокойно повторяла:
— Пустите же меня!.. Мне невыносимо… я должна идти… я страдаю!.. Он зовет… Умоляю вас, пустите… он терзает меня…
И она вновь рвалась из рук Жемчугова и кричала. Грунька в испуге смотрела на нее и бессмысленно повторяла:
— Порченая!..
XL. КРОВЬ
Ставрошевская опять сделала над головой Эрминии пассы, и та на минуту как будто успокоилась, но сейчас же стала рваться снова, по-видимому, ужасно мучаясь и совершенно изнемогая в этой муке.
— Боже мой… что он делает… он убьет ее!.. — воскликнула пани Мария, делая со своей стороны усилия помешать влиянию Роджиери, которое проявлялось так ощутительно.
И между ними как бы началась борьба, которая должна была вырешить: заставит ли доктор Роджиери на расстоянии послушаться Эрминию, или Ставрошевской удастся отстоять ее.
А молодая девушка билась как истязуемая жертва этой борьбы, и казалось, что она уже не выдержит больше.
По крайней мере, Жемчугов начинал изнемогать, главным образом от нравственного напряжения, которое он испытывал при всей этой сцене.
— Уж и впрямь не отпустить ли ее? — сказал он пани Марии. — Ведь она не выдержит!..
Но вдруг совершенно неожиданно Эрминия затихла, а на улице раздался крик.
Жемчугов опять уложил Эрминию на диван и вместе с пани Марией кинулся к окну, чтобы посмотреть, что произошло на улице.
Но над Петербургом стояла такая густая свинцовая туча, что трудно было видеть что-нибудь; уличных же фонарей тогда ночью не зажигали.
Крик повторился.
Грунька, уже успевшая слетать вниз, прибежала и заявила, что она из нижнего окна видела, как на улице убили человека.
В доме поднялась суматоха, на улице послышались голоса. Очевидно, сошлись сторожевые с ближайших рогаток, и в парадные двери Ставрошевской послышался стук.
Грунька сбежала вниз к дверям и, не отворяя их, вступила в переговоры со стучавшими, а потом явилась с докладом, что просят позволения внести раненого для оказания ему помощи.
Пани Мария задумалась.
— Кто бы он ни был, а раненому надо помочь! — сказал Жемчугов.
— Пусть внесут вниз, в диванную! — приказала Ставрошевская Груньке и, когда девушка побежала, обратилась к Жемчугову: — Очевидно, ранен доктор Роджиери, потому что Эрминия спокойна!
— Но что же мы будем делать с нею? — спросил Жемчугов, показав головой на молодую девушку. — Все-таки необходимо на время увезти ее из Петербурга! Нужно только знать, как далеко распространяется сила доктора Роджиери или подобных ему?
— Для того, чтобы они могли воздействовать, им необходимо более или менее точно знать, где находится тот или та, кому они приказывают. Они должны как бы мысленно перенестись сами в то место, а так вообще в пространство они влиять не могут.
— Тогда все превосходно! — воскликнул Жемчугов. — Я могу увезти эту девушку в такое место, что никто не найдет.
— Я тоже поеду с нею! — решительно произнесла Ставрошевская.
— Для вас это будет слишком опасно, потому что окажется слишком явным, что вы действуете наперекор приказанию герцога. Напротив, вам нужно держаться в этой истории так, как будто вы совсем ни при чем, тем более, что через несколько времени спасенная вами больная опять вернется к вам!
— Да, вы, пожалуй, правы! — согласилась пани Мария. — Но куда вы отправите ее?
— В Петергофе у князя Шагалова есть дача. Я думаю, там будет до поры до времени вполне безопасно.
— Но ведь нельзя же отправить ее туда одну!
— Дайте ей Груньку с собой.
— Это все равно, что она поселится одна, и тогда, конечно, всякий обратит на нее внимание.
— Вам не жаль будет ста целковых?.. — спросила вдруг Грунька.
— Ста целковых? Ну, положим, мы найдем их… А зачем они тебе? — проговорил Жемчугов.
— За сто рублей, — пояснила Грунька, — наша барышня Убрусова не только в Петергоф, а куда угодно поедет и с кем угодно, хоть с самим сатаной… Уж очень они до денег охочи!..
— А ведь она права! — согласился Жемчугов. — Это — самая лучшая комбинация!
— Сейчас мы договоримся окончательно, — сказала Ставрошевская, — а пока я только спущусь вниз и узнаю, что там такое.
Внизу уже успели внести раненого, и пани Мария спустилась туда как раз вовремя.
Лишние люди уже ушли; возле раненого хлопотали дворецкий и повар Авенир, и там же был бироновский немец Иоганн, которого Ставрошевская знала в лицо, потому что, кажется, знала в лицо всех, кто жил в Петербурге.
— Я и мой знакомый, доктор Роджиери, — пояснил он, — шли мимо вашего дома, возвращаясь из гостей, где слишком долго засиделись, и вдруг доктор совершенно неожиданно и как будто без всякой причины подвергся нападению сзади и был ранен кинжалом! Вот все, что я знаю. Он, кажется, истекает кровью, а потому я решился просить вашего гостеприимства, чтобы оказать первую помощь раненому.
— Вы послали за доктором?
— Я сейчас сам хотел отправиться за ним.
— Хорошо, идите; а пока я обмою рану и сделаю перевязку, потому что в этом деле я понимаю немного! — проговорила пани Мария и быстрыми, легкими шагами побежала наверх за бинтами, тряпочками для корпии и вообще за всем, что нужно для перевязки.
