Стивен Робертс - Пиастры, пиастры!!!

— Разумеется, герр Бонс! Всё будет чисто‑блеск!

Дик вытащил кортик из столешницы и спрятал. Пересчитав камни, он ссыпал их обратно в мешочек и оскалился.

— До завтра, мил человек! Готовьте наши денежки!

На следующий день спозаранку мы были у голландца. Кроме нас с Псом, нашлось еще с десяток желающих избавиться от стекляшек в пользу весёлых золотых.

Голландец был не один. На лавке сидело двое крепких парней, вооружённых мушкетами.

— О, господа, вас больше, чем я ожидал…

— Неужто на всех не хватит денег? — заволновался Аллардайс, которому вечно чудилось, что на нём кончается удача.

— Не волнуйтесь, господа, хватит. Вот сидят представители банка, они же принесут ещё наличных, если этих будет недостаточно.

— Господа, позвольте ссыпать камни в мешочки, туда же положите бумажки с вашими именами. Пока я займусь оценкой, мой писарь составит купчие, всё честь по чести.

Он выложил на стол с полтора десятка кисетов, и столько же чистых бумажек. На каждой мы ставили имя, и вкладывали бумажки с камнями в кисеты.

— После оценки я напишу на каждой бумажке сумму, и отдам вам. Если вы согласны с условиями торга, писец заключит сделку и выплатит деньги.

Собрав мешочки с алмазами, ювелир удалился в заднюю комнату и уселся за стол.

Матросы расселись, кто где горазд, прямо на пол. Невесть откуда появилась выпивка и кости. Никто не собирался покидать помещения, пока не произойдёт окончательный расчет. Ребята не монахи, чтоб сидеть тихо, потому шум стоял невообразимый.

— Господа, вы мешаете мне сосредоточиться! — голландец поднялся, чтоб закрыть дверь.

— Стоять! Билли Бонса на мякине не проведешь! — Штурман подставил ногу и заглянул в комнату.

В комнате было четыре стены и одна дверь. Других выходов Бонс не заметил.

— Вы не против? — голландец выжидательно посмотрел на Билли сверху‑вниз.

— Валяйте… — Бонс нехотя убрал ногу, и дверь захлопнулась.

Охранники безучастно сидели в углу, писарь составлял бумаги, иногда переспрашивая наши имена.

Прошло полчаса, прежде чем Билли надоело ждать, и он снова заглянул в заднюю комнату.

Я видел, как он обмер, схватившись за косяк. Затем повернулся к нам, и его лицо напоминало лик мертвеца, так бледен он был. Я думал, беднягу хватил удар. Он вскочил в комнату, грохнул опрокинутый стол. Но раньше, чем я смог заглянуть туда, Билли вышел, пошатываясь. В руке он держал свой тесак.

Писарь так и остался за столом, когда Билли разрубил его умную башку надвое. А молчаливые стрелки орали, как недорезанные. Впрочем, такими они и были, когда мы поджигали лавку.

Глава 26. «Пора домой»

Я не поверил своим глазам, когда увидел, что голландец исчез из запертой комнаты. Ноги едва не подкосились, сердце глухо застучало в предчувствии несчастья. И оно случилось.

Команда едва меня самого не изрубила в куски, когда мы обнаружили, что проклятый голландец удрал со всеми нашими сокровищами, оставив подставных работников нам на растерзание.

Я выкрутился лишь потому, что не долго размышлял перед тем, как пустить кровь. Вид мозгов на столе охладил желание ребят винить меня в содеянном проклятым голландцем.

— Что вы замерли, как надутые ежи, пороху вам на задницы! Ищите негодяя, он не мог сбежать далеко!

Двое бросились в потайной ход в полу, остальные выбежали на улицу, выхватив клинки и ругаясь, на чём свет стоит.

Да где уж сыскать беглеца в этом лабиринте улиц? Уж проще иголку найти в снопе сена. Мы лишь замотались, избили пару‑тройку прохожих, попавших под горячую руку, и сожгли проклятую лавку вместе с доброй половиной прилегавших к ней домов.

К вечеру, утомившись от бесплодных поисков, мы вернулись на корабль. Под насмешки товарищей, сохранивших камни, злые и усталые мы завалились по гамакам.

Забегая наперёд, сообщу, что первый же захваченный в море голландский корабль мы сожгли. Капитана я собственноручно изрубил на куски. А кормовой флаг мы исписали похабными и злыми пожеланиями всем голландцам, и бросили в шлюпку оставшимся в живых, среди коих не все оказались представителями этого гнилого племени. Туда же отправили голову капитана голландца, с просьбой передать её месьйору Ван Варенбергу. С наилучшими пожеланиями…

Таким образом в дальнейшем мы поступали со всеми голландцами на пути. Флинт, это вам не миляга Ингленд. У Флинта завсегда был порядок на корабле, и хоть он сам иногда бывал жесток со своей командой, но в обиду нас не давал. И плевать ему, что у Англии с Голландией мир. У нас своя страна, свой парламент и свои законы.

Долго мы на этом берегу задерживаться не могли. Ювелира и след простыл, и нам задерживаться не стоило. В этом порту уже каждая собака знала, что за груз в нашем трюме. Посему на следующее утро, перед рассветом, мы снялись с якоря и продолжили путь на северо‑запад.

Со временем глупый случай начал забываться, жизнь пошла своим чередом.

Я сдружился с мальчишкой. Звали его Джеком. Был он бойким мальчуганом, смелым и любопытным. Страшно было смотреть, как он взбирался по вантам до самого салинга, и свешивался вниз, словно всю жизнь провёл на высоте. Он даже переплюнул Хенки, прозванного обезьяной за длинные руки и умение взбираться по снастям. Я знал, что из Джека вырастет первоклассный моряк, если судьба позволит ему дожить до наших годов.

И Проглота мальчишка быстро прибрал к рукам. Раньше я был единственным на корабле, на чей зов отзывался этот одичалый кот. И вот однажды я увидел, как он трётся о ноги мальцу! Такого он себе даже со мной не позволял, и правду говоря, во мне зашевелился червячок обиды, ощущение, что меня если и не предали, то уж точно нашли кого получше. Может, и так. Я всё реже искал кота, чтоб подкормить. Хватало с головой и других забот.

А вот с Каторжником парнишка не сдружился. И не мудрено — попугай, птица мстительная, и за выдранное из хвоста перо благодарить не будет. При появлении юнги Каторжник начинал кричать: «Каброн! Режут!», и дико метаться, пытаясь порвать цепь и слететь куда повыше.

В общем, резвый малыш скоро стал общим любимцем.

Я часто задавался вопросом — что будет с мальчиком дальше? Мы то, скорее всего, оставим корабль, разбредёмся по миру, кому куда дорога поведёт. Я вернусь домой. Не раз представлял я свою встречу с родными, своё триумфальное возвращение в заказной карете, чтоб соседи видели, каким уважаемым человеком я стал. Я представлял, как выкуплю дом старины Хэтча, и заживу в нём в своё удовольствие. Если экономить, денег мне хватит до конца жизни. Найму кухарку, буду пить хорошие вина и курить лучший табак на крыльце собственного дома. Сделаю модели «Кассандры» и «Моржа», поставлю на камине и стану предаваться воспоминаниям, как старый путешественник.