Сергей Жук - За Уральским Камнем
На столах у каждого тарелка, кубок для питья, нож, ложка и вилка, имеется полотенце, чтобы утереть руки и рот при необходимости. На столе в больших блюдах нарезанный ломтями хлеб. Ржаной и пшеничный, он лежит большими горками и источает тонкий аромат. Этот запах для русского человека является запахом достатка, уюта и покоя. Также на столе выложены расстегаи и пироги. Большие и маленькие, с всевозможными начинками: с грибами, с ливером, с рыбой, вязигой, мясом, овощами, некоторые украшены бузиной. Всех начинок не перечесть. Пироги весьма любимы сибиряками. Запивают пироги в основном бульоном. Но это не обязательно. Запивай, чем желаешь. А на стол непрерывно подаются всевозможные напитки. Квас, взвар из ягод, медок, сбитень, они всегда на столе и подаются на потребу. Крепкие напитки на столе не стоят. Слуги торжественно обходят гостей и заполняют ими кубки. Среди них чаще медовая брага, настойки местного производства и иноземные вина. Отношение к ним уважительное. Знает сибиряк норму пития.
Вот выносят мясные и рыбные блюда. На сибирских столах они всегда в изобилии. Здесь и отварная, и запеченная в тесте. Приготовленная на рожне и вертеле. Традиционный на русском столе осетр, рядом нежные рябчики и перепела, всеми любимый холодец и заливные из рыбы. Постарались стряпухи и сейчас с ревностью наблюдают за своими творениями, при случае нахваливая и помогая разделывать.
Гости пробуют угощения, не торопясь, уважительно. По обычаю надо попробовать все блюда, а понравившиеся — похвалить. Едят аккуратно, оставить крошки на столе или разлить напиток — грех. При желании, покидая праздничный стол, угощения можно взять с собой, завернув гостинец в полотенце. Это естественно и не возбраняется. Сами хозяева настаивают на этом, особенно если кто-то из членов приглашенных семей не смог прийти.
Рассаживались гости сами, без принуждения, согласно неписаным правилам. Во главе стола — молодые и их близкие. Рядом с молодыми дружки. Далее, со стороны жениха, Петр Черкасский, а со стороны невесты — служанка Азиза. Азиза мусульманка и на службе в церкви не была, но за столом сидела спокойно, и кроме любопытных глаз, причем как мужских, так и женских, ничто ее не беспокоило. Статус ее был поднят до подруги невесты, хотя никто и не спрашивал. Потом расселись семейные пары. Малым детям и подросткам за столом вместе со взрослыми быть не положено. Те крутились на улице, наблюдая со стороны. Если девушки сидели чинно с родителями, то молодым парням разрешалось находиться в компаниях с неженатыми мужчинами, которые большими группами сидели на крайних половинах стола. Вдовы и незамужние женщины садились обычно с семейными соседями или друзьями, так как и в жизни становились их частью. Случайных, пришлых людей за столом нет, им не положено. Нет и служилых, что заступили на охрану. Немного досадно казакам, но служба есть служба, и всматриваются глаза да ухо слушает сибирскую тишину.
Поздравляли жениха с невестой, поднимали за них кубки, закусывали. Все шло чинно и торжественно. Свадебные дары тоже были на загляденье. Нынче жених с невестой особенные. Жених, русский князь, невеста царских кровей, домашнюю утварь дарить зазорно, а с дорогими украшениями проблема. Но вот чего хватает в Сибири, что и сам царь с радостью принимает, так это драгоценная мягкая рухлядь. Припасена она у каждого, есть меха такого качества, что одна шкурка десятка стоит. Вот такое чудо и принесли в подарок молодым. Каждый не хотел ударить в грязь лицом. Качество меха высоко ценилось на Руси.
Много приглашено честного люда. Каждый подошел с поздравлением, и, вручив подарок, получил от молодых низкий поклон благодарности. Такой поклон дорогого стоит. Обложили жениха с невестой мехами со всех сторон. Даже лавку дополнительно пришлось поставить. Искрится мех, переливается оттенками от белого горностая до черного соболя. Любо березовцам смотреть на красивую пару, сидящую на сооруженном ими меховом троне.
Далее свадьба стала набирать обороты. Заиграла музыка. Нашлись в Березове таланты. Зазвучали гусли, сопели, всевозможные свистки и рожки. Старшие затянули песни.
Лучина, лучинушка березовая!Что же ты, лучинушка, не ясно горишь?
Не ясно горишь, не вспыхиваешь?Или ты, лучинушка, в печи не была?
Или ты, лучинушка, не высушена,Или свекровь лютая водой залила?
Подруженьки, голубушки, ложитеся спать,Ложитесь, подруженьки, вам некого ждать!
А мне, молодешеньке, всю ночку не спать,Всю ночку не спать, младой, постелюшку стлать.
Постелюшку стлать-то мне, мила друга ждать.Первый сон заснула я — мила друга нет.
Другой сон заснула я — сердечного нет.Третий сон заснула я — заря — белый свет!
По белой по зорюшке мой милый идет,Сапожки на ноженьках поскрипывают.Соболина шубушка пошумливает,Меня, молодешеньку, побуживает!
Молодые из вежливости, немного поддержав родителей, выскочили на улицу, где, несмотря на мороз, устроили танцы и веселые игрища.
Порадовал всех воевода Петр Черкасский. Направляясь на воеводство, он посетил город Сольвычегодск, столицу именитых купцов Строгановых. Династия Строгановых после смерти Ивана Грозного переживала не лучшие времена. То был период преследования боярской верхушкой и разорения. Чтобы задобрить гостя, воеводе дали послушать мастеров усольского пения. Он слушал известного певца Фаддея Суботина в Благовещенском соборе города. То был мастер высочайшего класса, и его божественный голос остался в памяти Черкасского на всю жизнь. Истратив море красноречия и денег, он уговорил двух учеников Фаддея ехать с ним в Сибирь. Сейчас он представил их талант на всеобщий суд.
Слава усольского мастеропения шла по всей Руси. На этот раз она звучала в хоромах воеводы для березовского люда.
Ты, река ли моя, реченька,Ты, река ли моя быстрая!
Течешь, речка, не колыхнешься,На крутой берег не взольешься.
На крутой берег не взольешься,Желтым песком не возмутишься!
— Отчего же мне возмутиться?Ни дождя нету, не вихорю!
Что сидишь ты, не улыбаешься,Говоришь речи, не усмехаешься?
— Что чему же мне смеятися,На что, глядя, радоватися?
Полон двор у нас подвод стоит,Полна горница гостей сидит.Уж как все гости сбиралися,Одного-то гостя нет как нет,
Уж как нету гостя милого,Моего батюшки родимого.
Снарядить-то меня есть кому,Благословить-то меня некому.Что снарядит меня родная мать,Благословит меня чужой отец.
Если взрослые пели песни тягучие, грустные и песенниками были в основном женщины вдовые, то молодежь водила хороводы, отплясывала русскую, играла в чехарду, да так, что их веселые распевы и смех доносился с улицы и порой заглушались грустные песни старших.
