Финал в Турине - Алексей Вячеславович Зубков
— Твои друзья, Гвидо? — раздался голос с балкона.
— Братва из Генуи, — наудачу ответил Фредерик.
— Обзовитесь. Под кем ходите, кого знаете.
Этот вопрос при Фредерике уже задавали, и он вспомнил, как на него ответила Кармина.
— Ладри из Генуи. Знаем Лиса Маттео и Томазо Беккино.
— Хотим предъявить за Пьетро Ладри, — добавил Бонакорси.
— Кто такой Пьетро Ладри? — спросил с балкона Жерар.
Он вспомнил, что алхимик и его ученик были из Генуи, и убитого ученика как раз звали Пьетро. Но спросил на всякий случай, чтобы не признаваться.
— Ученик алхимика, которого вы ограбили. Телега стоит у вас в сарае.
— Предъявляешь?
— Предъявляю, — сказал Фредерик.
— Отвечаешь?
— Отвечаю. Хоть божий суд.
Правильнее бы было порубить их всех, но их в три раза больше. Был бы здесь дядя Максимилиан, и можно бы вовсе не разговаривать.
Из узкой башни, стоявшей в другом углу двора, вышел хромой рыцарь. В левой руке он держал подсвечник и два длинных ножа. В правой — еще один нож.
— Я ничего не пропустил? — спросил рыцарь.
— Дядя Максимилиан! — обрадовался Фредерик, — Это разбойники!
— Знаю. Кто главный?
— Вот этот в сутане, — Фредерик указал на Амвросия.
— Нет. Вот тот на балконе, — сказал Гвидо.
Макс прикинул, что до балкона далеко, и метнул первый нож по силуэту Амвросия. Убить столовым ножом сложно, как его ни бросай. Но ранить можно.
— Ой, твою мать! — взвизгнул Амвросий. Нож хорошо воткнулся в пузо, но ничего важного там не задел.
— Мамочки! — заорал он на второй нож, который прилетел в бедро.
— Матерь Божья! — на третий, в грудь.
Для боя у Максимилиана остался меч, за которым он сходил на второй этаж башни.
— Переговоры закончены, — сказал Макс, — Капитуляция принимается.
— Ты-то кто хоть такой? — спросил кто-то из темноты.
— Визитатор, — ответил Макс, — От епископа.
Представиться инквизитором было бы слишком наглым самозванством. А представиться проверяшкой и другом епископа — сойдет.
— У нас типа это… автономия, — сказал тот же грустный голос, — Мы под епископом не ходим.
— Господь разберется, — ответил Максимилиан по-французски и перешел на родной диалект, — Фредерик, нам нужны пленные? Если что, у меня один есть.
— Если только главный, — ответил Фредерик.
— Кто главный? На балконе?
— Да.
— Далеко. Сбежит.
— Живым нужен? — спросил Устин.
— Нужно, чтобы не ушел, — ответил Максимилиан.
— Не ссать! — крикнул от дома Николя, — Их всего четверо, и один хромой!
Если бы разбойники сообразили, что против них три рыцаря, они еще могли бы при численном преимуществе пойти на прорыв, и кто-нибудь смог бы убежать. Но они приняли незваных гостей за генуэзскую братву, а про то, что в башне был именно рыцарь, знала даже не половина из них.
Устин вскинул лук и выпустил по темному силуэту на балконе три стрелы. Он не пополнил колчан после мистерии, и стрелы оставались последние. Макс поднял меч и пошел на врагов. Из «генуэзской братвы» вперед двинулись всего двое. Фредерик и Бонакорси. Чуть позже Устин сунул лук Книжнику и присоединился к ним с саблей. Дино остался защищать Фуггера, а Гвидо поначалу струсил.
Бесхитростный встречный бой получился для рыцарей как подарок. Не пришлось гоняться за разбойниками по двору в темноте. Еще и впереди оказались самые смелые и хорошо вооруженные.
— Арбалет! — раздался женский крик, — Берегитесь!
Николя, оказывается, отступил к дому не из трусости, а за арбалетом. Рычаг, болт, готово. Кому достанется?
Максимилиан обернулся и замер. Он стоял посреди двора, и никуда не успевал отпрыгнуть на протезе.
— Лови! — с земли под балконом приподнялся человек и бросил в Николя мечом.
Не попал, конечно, но сбил прицел. Николя дернулся, но не выстрелил и снова вскинул арбалет. Макс так и не сообразил, что неплохо бы лечь.
В Николя запустил мечом Фредерик. С тем же результатом. Бонакорси вспомнил про ножепистолет и выстрелил. Предсказуемо промазал. Николя снова прицелился, но теперь на него бежал Устин с саблей.
— Щелк!
С десяти шагов промахнуться сложно, но Николя промахнулся. Устин уловил момент и качнулся в сторону за мгновение до выстрела. А потом зарубил стрелка.
В короткой бесхитростной резне не удалось уйти никому.
— Пять! — сказал Максимилиан с середины двора.
— Три, — ответил Фредерик.
— Четыре и один на балконе, — сказал Устин.
— Один, — сказал Бонакорси.
— Один, — сказал Дино.
— И еще три! — сказал Гвидо, — Я на убегавших охотился, ни один не ушел.
— Те, что лежат, точно мертвы? — спросил Фуггер, — Дино, Гвидо. Добейте.
В середине дворе поднялся один силуэт.
— Эй-эй, господа хорошие. Я сдаюсь. Если что, я теперь за главного. Я много знаю — сказал брат Ручка.
— Ты-то почему? — приподнялся раненый брат Амвросий, — Госпиталий главнее казначея.
— Ну и иди первым в рай.
Ручка подскочил к толстяку и перерезал ему горло. Тут же бросил нож и поднял руки.
— Сдаюсь-сдаюсь! На все вопросы отвечу, все покажу и расскажу.
6. Глава. 29 декабря. Подлинная история отца Жерара
— Рад вас видеть, господа, — произнес знакомый голос из-под балкона.
Книжник прошел ближе к дому с балконом и осветил раненого.
— Здравствуйте, маэстро Кокки. Как здоровье? — поинтересовался Бонакорси.
Все подошли поближе. Фуггер тоже посветил. Под чулком на правой голени торчала кость, и чулок вокруг весь пропитался кровью.
— Я упал с балкона на раненую ногу и, кажется, сломал ее, — прокомментировал Кокки.
Он старался быть спокойным, но говорил очень тихо.
— Открытый перелом, — констатировал Бонакорси, — Раз уж пациент не умер, стоит лечить. Вправить, наложить шину, обработать рану.
— Ампутация? — спросил Максимилиан.
— Пока нет.
— Пока? — воскликнул Кокки.
— Вдруг срастется, — пожал плечами Бонакорси, — Открытый перелом может и не срастись. Но завтра здесь будет алхимик Иеремия Вавилонский, а у него, сдается мне, есть какие-то препараты, которые способствуют заживлению ран.
— Тони, чего тебе не хватает? — спросил Максимилиан.
— Для начала нужно перенести пациента в палату, где бы он мог спокойно лежать хотя бы несколько дней. Потом нужно
