Энтони Хоуп - Пленник замка Зенды
Теперь, когда я стоял на каменной приступке, вода доходила мне до подмышек. Я осторожно выглянул из-за трубы. В лодке сидел человек с ружьем. Значит, сооружение Майкла по ночам охранял часовой. Правда, пока он не реагировал на мое присутствие, даже позы не изменил. Вглядевшись попристальней, я понял, что сторож попросту спит. Сделав это открытие, я несколько осмелел и прополз под трубой поближе к лодке. Теперь я мог увидеть его лицо. Я тут же узнал этого огромного детину: Макс Холф, брат Йоханна. С ним шутки были плохи, и я извлек кинжал из ножен. Из всех своих поступков я меньше всего ценю этот, но я дал себе слово описать всю правду и не могу ничего утаивать. До сих пор не знаю, был ли это вынужденный шаг или малодушие. В тот миг я сказал себе: «Это война, и тут ничего не поделаешь. Жизнь короля висит на волоске».
Я вылез из-за трубы и, пройдя еще насколько шагов по каменному выступу, оказался рядом с лодкой. Задержав дыхание, я прицелился и занес руку с ножом. Тут громила зашевелился и открыл глаза. Увидев меня, он издал какой-то тихий вопль и потянулся к ружью. Но я первый нанес удар. И, словно по иронии судьбы, до моих ушей донеслась из замка любовная песня, которую пели хором люди Майкла.
Часовой камнем повалился на дно лодки. Я не знал, скоро ли его должны сменить, и торопился, как мог. Я быстро осмотрел трубу, вернее, всю ее надводную часть — от поверхности рва до того места, где, казалось, она проходит прямо сквозь каменную кладку стены. Я не заметил в трубе ни единого отверстия. Тогда, опустившись на колени, я принялся рассматривать ее с другой стороны. Вот тут меня ждало маленькое открытие. Там, где труба подходила к окну, виднелся свет, свет из темницы короля! Я прислонился к трубе плечом и изо всех сил толкнул ее. Отверстие немного увеличилось, и я не стал увеличивать его еще больше. Я и так уже все понял: труба была закреплена только сверху.
Вдруг из отверстия послышался грубый скрипучий голос:
— Хорошо, хорошо, ваше величество. Если вам наскучило мое общество, я уйду, только сперва надену на вас украшение.
Это был Детчард — я сразу узнал его по английскому акценту. Через некоторое время он заговорил снова:
— Не пожелает ли ваше величество еще что-нибудь, прежде чем мы расстанемся?
И тут заговорил король. Но как же мало напоминал его голос тот, который я впервые услышал в зендском лесу! И все же это был его голос.
— Попросите моего брата, пусть он лучше сразу убьет меня. Я ведь все равно умру тут. Так зачем продлевать страдания?
— Герцог не хочет вашей смерти, ваше величество, — пока не хочет. — В голосе Детчарда звучала такая откровенная издевка, что я готов был броситься вверх по «лестнице Иакова». — Подождите, пока ему этого захочется, а пока хорошенько подготовьтесь в путь на небеса.
— Будь что будет, — ответил король, — прошу вас только об одном: если вы не нарушите этим приказ герцога, оставьте меня в покое.
— Желаю приятных снов, ваше величество, — с прежней издевкой проговорил Детчард. — Да приснятся вам райские кущи!
Свет в комнате погас, и я услышал, как Детчард задвинул засов на двери. Потом все стихло. А еще через некоторое время я услышал всхлипывания. Король плакал! Бедняга, он думал, что никто его сейчас не слышит. Я мог бы попытаться ободрить его, но риск был велик, и я решил не обнаруживать своего присутствия. Я боялся, что, услышав за окном голос друга, король не сможет сдержать эмоций и невольно выдаст меня.
Нет, этой ночью ничего больше предпринимать было нельзя. Теперь мне нужно благополучно вернуться и захватить с собой убитого. Если я оставлю его здесь, все тут же поймут, что мы замышляем.
Я отвязал лодку и влез в нее. Ветер сейчас, на мое счастье, задул еще сильнее, и плеска весел никто на берегу расслышать не мог. Я греб изо всех сил к тому месту, где меня поджидали Сапт и Фриц. Вдруг за моей спиной послышался свист.
— Здорово, Макс! — крикнул кто-то с противоположного берега рва.
Я уже добрался до места и тихо окликнул Сапта. Он бросил мне веревку. Я обвязал ею тело злосчастного человека, затем выбрался на берег сам.
— Тяните веревку и свистите вашим людям, — сказал я.
Совместными усилиями мы вытащили на берег тело Макса. Сапт уже хотел дать знак людям из нашего отряда, когда мы заметили трех всадников со стороны замка. В темноте они явно не замечали нас и, скорее всего, проехали бы мимо. Но, на беду, кому-то из нашего отряда пришло в голову их окликнуть.
— Ну и темень, черт побери! — раздался в ответ звонкий голос Руперта Хенцау.
Немедленно прогремел выстрел, наши люди тоже не остались в долгу.
— Попробуй достать их саблей! — закричал Руперт.
— Не могу, — ответил другой, — их тут трое! Беги, Руперт, пока они тебя не сцапали!
Я схватил дубинку и поспешил туда, откуда слышались голоса. Сапт и Фриц последовали за мной. Внезапно я увидел морду коня. Я поднял голову. Всадник, наклонившись к лошадиной шее, силился что-то разглядеть на земле.
— Ты еще жив, Крафштейн? — спросил он.
Ответа не последовало, зато теперь я не сомневался, что передо мной был Руперт Хенцау. Я выпрыгнул из кустов.
— Ну, наконец-то мы встретились! — воскликнул я.
Мне представлялась редкостная возможность разделаться с этим наглецом. Спутники его по ночной вылазке то ли ускакали, то ли были сражены в бою. Мы оставались один на один, и мне надо было только выбить у него из рук саблю. С минуты на минуту Сапт и Фриц поравняются со мной, и тогда Руперту останется либо сдаться в плен, либо погибнуть. Но Руперт рассудил иначе.
— О, да это наш дорогой лицедей! — внезапно завопил он и резко взмахнул саблей.
Я пригнул голову. Это спасло мне жизнь. Сабля опустилась на мою дубинку, и та разлетелась пополам. Я не стал испытывать больше судьбу и обратился в постыдное бегство. А в Руперта Хенцау словно дьявол вселился. Обернувшись, я увидел, как он пришпорил коня и на полном галопе прыгнул в ров. Сапт и Фриц посылали ему вслед выстрел за выстрелом, но ни одна пуля не причинила ему вреда. Ему, бесспорно, везло. Появись на небе хоть ненадолго луна, его изрешетили бы пулями. Тьма была его союзницей, и он успел заплыть за угол замка, где мы уже ничего не могли с ним сделать.
— Черт бы его побрал! — сквозь зубы процедил Сапт и усмехнулся.
— Был бы этот смельчак еще и честным человеком… — с сожалением проговорил я.
Мы сосчитали потери, Майкл понес ощутимый урон: Лоенгрем и Крафштейн лежали мертвыми. Но трое наших друзей тоже были убиты, и мы тяжело переживали их гибель. Все вышло совсем не так, как мы предполагали. И главное, мы упустили Руперта, а значит, нашу вылазку не удастся сохранить в тайне от Майкла. Словом, домой мы вернулись в самом подавленном настроении.
