Татьяна Бурцева - Западня для князя
Размышления прервало появление из сгустившейся темноты знакомой фигуры. Было видно, как сотник спешил.
Олеся улыбнулась.
Раз торопится, значит любит.
Девушка увидела, как озарилось радостью его лицо, когда он ее заметил.
Точно любит.
Как будто этому были нужны лишние подтверждения.
Олеся бросилась навстречу.
Они стояли, прижавшись друг к другу, затаив дыхание и не говоря ни слова. Слова вообще были не нужны.
Они снова были вместе.
Первым вернулся к реальности сотник.
— Пойдем в дом, — с улыбкой сказал он.
Сегодня Георгий был на удивление весел. Обычные заботы его оставили, он сбросил их за порогом и разрешил себе немного побыть счастливым.
Прежде всего нужно было рассказать Олесе об их разговоре с князем, к чему он и приступил, как только закончил обедать.
— Завтра ты переезжаешь к княгине, — сказал он Олесе, — князь сам хочет устроить нашу свадьбу.
Олеся просияла.
— Тогда мы чаще будем видеться до свадьбы?
— Конечно.
— А скоро мы поженимся? — спросила девушка и смешалась.
Георгий на мгновение помрачнел.
Олеся тут же почувствовала что-то неладное.
— А это уж нам решать.
— Тебя что-то беспокоит? Ты хочешь отложить свадьбу? — с замиранием сердца спросила девушка.
Сотник собрался с духом и произнес.
— Князь посылает меня в Орду.
Олесино сердце упало.
— Скоро?
— Еще неизвестно. Но откладывать это не будут.
— Это ведь опасно, скажи, а?
Олеся попыталась заглянуть Георгию в глаза.
— Опасно. Я могу и не вернуться живым, — честно ответил сотник.
— Ты так спокойно это говоришь…
Георгий призадумался, потом ответил:
— Я уже не раз ходил под смертью. Не то чтобы я не боялся, но пока старуха не занесла надо мной косу, в плохое как-то не верится.
Сглотнув комок, подступивший к горлу, он наконец спросил:
— Может, отложить свадьбу?
Слова повисли в неловком молчании.
— Зачем? — наконец спросила Олеся.
— Дорога дальняя, опасная, мало ли что может приключиться. Подумай, ты можешь остаться вдовицей в расцвете лет.
Девушка упрямо тряхнула головой.
— Значит, останусь.
Снова в избе повисло тягостное молчание. От веселости сотника не осталось и следа.
— Скажи, — Олеся смешалась, — ты это говоришь не оттого, что передумал на мне жениться?
Глаза сотника лукаво блеснули.
— Что ты, глупая! — Георгий подхватил ее и, подбросив немного вверх, поймал. — Я просто боюсь причинить тебе боль. — Он помолчал немного и добавил серьезнее: — Может быть, если мне не суждено вернуться, ты сможешь найти свое счастье с другим.
— Вот и не говори глупостей, — девушка стукнула кулачком по сотниковой груди, — свадьба так свадьба, хоть завтра. И никаких отговорок!
— Вот и хорошо, — раздался голос из сеней. Это вернулась матушка Арина.
Конечно, свадьбу сыграли не на следующий день.
Подготовка заняла две недели. Девушки под руководством княгини шили приданое, делали приготовления к праздничному пиру. И, конечно, выбирали свадебный наряд. Георгий на награду, полученную от князя, нанял плотников и справил избу в слободке. Изба получилась просторная, светлая.
Она словно ждала новых жильцов, стояла распахнув окна, точно глаза, и приглашая зайти.
Дружинники были рады такой счастливой перемене в судьбе своего сотника и наперебой предлагали помощь. Георгию с Олесей надарили столько всяких полезных вещей, что впору было открывать лавку и начинать торговлю.
Княгиня радовалась предсвадебной кутерьме, как ребенок. Она со своим двором не давали покоя Олесе и Георгию примерками и приготовлениями. Как-то раз сотник, не выдержав очередного рассказа о том, какая чудесная получится у них свадьба, просто сбежал, сославшись на службу. Вечером, оставшись вдвоем с Олесей, они хохотали до слез над этим случаем. Словом, все шло своим чередом.
Венчание назначили на воскресенье после утрени с литургией.
День выдался солнечным. Сквозь окна под самым куполом церкви на аналой разливался яркий свет. Золото и лазурь убранства храма, наполненные сиянием, заставляли забыть, что собравшиеся находятся на грешной земле. Горящие свечи казались огоньками, мерцающими в воздухе.
Перед аналоем стояли двое, чьи судьбы навсегда станут связанными. Переплетутся, точно два вьюнка.
Лица их были прекрасны. Той красотой, которую дарует духовный свет, потому что не было в церкви никого, кто был бы так же чист перед Богом. Их любовь была белой, как февральский снег. Сильной, как ветер в бурю. Несокрушимой, как скала. И все же нежной, как первоцвет.
Венчание шло своим чином. Вот священник дал им испить вина из чаши. Надел кольца. Вот прочитал молитву о ниспослании чад.
Венцы на головах были символом их царства, которое они наследовали здесь, на земле. Царства любви и согласия. И символом того креста, который они понесут теперь вместе.
Вот священник, накрыв их соединенные руки епитрахилью, повел вокруг аналоя. Так и впредь они будут идти рука об руку сквозь все радости, невзгоды и печали.
Многая лета… многая лета… многая лета…
А теперь тот поцелуй, которого они ждали столько времени. Желанный и выстраданный. От которого кружится голова, и кажется, что душа парит. Он никогда не кончится. Это то, что остается с тобой навсегда. Один из тех ярких моментов жизни, воспоминания о которых не сотрутся и расцветят красками серый день.
Теперь они муж и жена.
Свадебный пир справили в палатах у князя. Сотник сначала отказывался, но княгиня смогла настоять на своем. Стол ломился от яств. Лица вокруг были светлы.
Певец спел песню о молодых. Все стали шумно поздравлять засмущавшихся Олесю и Георгия.
Сотник был счастлив. На душе было легко. Рядом были люди, которых он любил, и они разделяли его радость. Князь со смехом уступил молодой чете место во главе стола. Сам сел рядом и откровенно любовался парой. Все заботы и планы были им отброшены. Он себя чувствовал на двадцать лет моложе. Княгиня тоже улыбалась той радостной улыбкой, которая в последние тревожные месяцы была позабыта.
Все присутствующие искренне любили Георгия. Такой был у него дар. Люди не могли остаться к нему равнодушными. Либо любили, либо ненавидели, однако последних было немного. Поэтому сейчас в кругу тех, кто был ему близок, сотник чувствовал себя легко и радостно.
Олеся, напротив, была задумчива и улыбалась по-иному.
Как-то она не понимала раньше, как муж и жена становятся единым целым, но теперь Олеся почувствовала: что-то прочное, почти осязаемое связало их навсегда. Удивившись этому новому ощущению, она потрогала кольцо на пальце — символ ее новой сущности.
